Моя золотая Бенгалия

Как выглядит индуистский храм — каждый представляет себе по книжным фотографиям. Однако вряд ли иностранец знает, с каким блаженством входит в храм верующий, с каким почтением складывает ладони дли индуистского приветствия, с каким смирением возлагает цветок к изображению бога и как он тем не менее бережлив, когда надо опустить деньги на пожертвование в ящичек кассы храма, даже в том случае, если их у него предостаточно.

Храмы привлекают не только тех, кто желает избавиться от грехов, но и ценителей искусства и красоты. Некоторые храмы в настоящее время уже практически потеряли свое первоначальное назначение и стали только выдающимися памятниками культуры, любоваться которыми приезжают люди со всего мира. Один из таких — храм Солнца в Конараке в Ориссе. Он построен в XIII веке наподобие громадной колесницы. Издали кажется, что на двенадцати больших колесах помещена огромная, украшенная множеством больших и малых скульптур пирамида.

В условиях тропического климата со временем трескается даже камень. Поэтому еще в 1903 году бывший губернатор Бенгалии Д. Вудхорн начал работы по спасению памятника. Было найдено оригинальное решение проблемы: сверху храм был заполнен песком и известковым раствором. Но в 1958 году оказалось, что вода все время попадает в здание, в результате чего внутри образовалась пустота. Прошло уже более тридцати лет, как стало ясно, что великолепный храм Солнца может в любой момент рухнуть, но, несмотря на предупреждения экспертов, по-прежнему не проводится никаких ремонтных работ.

Также два других храма — выдающиеся памятники буддийского и индуистского искусства — комплексы пещерных храмов в Эллоре и настенной живописи в Аджанте, находящиеся в пустыне неподалеку от города Аурангабада и лишь по счастливой случайности открытые английскими охотниками в начале нашего века, являются местами поклонения только туристов, а не паломников. Ошеломляет грандиозность этих пещер. Кто эти трудолюбивые рабочие и мастера, сумевшие в скалах вырубить пещеры глубиной до 30 метров, шириной 20 метров и высотой от 5 до 8 метров, украсить их скульптурами и росписью? Чем питались тысячи мастеров, если вблизи нет ни полей, ни лугов, ни озер, а только сухие, бесплодные, скалистые, поросшие кактусами горы? Почему для двух столь грандиозных строек выбрали такое уединенное место? На эти вопросы, так же как и на многие другие в истории Индии, трудно найти ответ. В обычные дни безлюдными кажутся и другие храмовые комплексы, включая Кхаджурахо в Центральной Индии. Но в праздничные дни они оживают. Раз в год многие святилища собирают немало паломников.

Мне довелось присутствовать на празднике одного такого, внешне невзрачного храма в деревне Конкалитола, на расстоянии четырех — пяти километров от Шантиникетона. Собралось множество людей со всей округи. Они прибыли сюда пешком, на велосипедах, на повозках, на частных автобусах, совершавших специальные рейсы. Я глядел на людское море, думая, что несмотря на то что они, несомненно, верующие и участвуют в соответствующих церемониях, все же главным в таких случаях является возможность общения и торговли.

Возле небольшого храма Конкалитола рядами разместились лавки торговцев. Рядом с ними споро действовали продавцы билетов государственной денежной лотереи. Только им одним было разрешено рекламировать свой товар с помощью громкоговорителей. И они это право использовали в такой степени, что долго находиться у их столов было невозможно — громкоговорители буквально гремели. Несколько в стороне рядами разместились ремесленники, которые продавали свои незатейливые изделия — глиняную и жестяную посуду, корзины, дешевые украшения. Мне очень хотелось что-нибудь приобрести на память, и я купил за одну рупию тростниковую флейту. При покупке она издавала чудесные звуки. Когда же я привез ее в Ригу, то в руках моих друзей-музыкантов флейта звучать не хотела. Еще за полрупии я купил колечко из медных проволочек. Низкая цена и чрезвычайная простота товаров, которые можно заполучить на этом базаре, очевидно, соответствуют покупательной способности простых индийцев. Мне понравилась одна вещица, которую я бы с удовольствием привез в Ригу. Это была красивая табуретка, стоившая восемь рупий, — бамбуковый каркас, оплетенный прутьями. Низенькая и чрезвычайно удобная, если не сидеть на ней более одного-двух часов. На такой табуретке я сидел, бывая в гостях, устраивал гостей, которые меня навещали в скромном «гест-хаузе».

На этом базаре никто вас не будет стараться обмануть, потому что между производителем — настоящим тружеником, зарабатывающим в 1978–1979 годах обычно не более двух-трех рупий в день, и потребителем нет посредника. Однако для Индии характерно, что даже самые дешевые товары здесь плохо покупают.