Моя золотая Бенгалия

Только что меня угостили обедом — восемью маленькими печеньями, чашечкой кофе и одним бананом, видимо, кто-то доставил съестное. За обеденным столом состоялся разговор, обсуждали, кто отправится за ужином. Я тоже вызвался, но мое предложение было отклонено даже без обсуждения. (Потом я много раз чувствовал, что в Индии я в глазах местных людей выглядел таким же взрослым ребенком, какими нам кажутся индийцы, приезжающие в Ригу.) Вода может быть заражена микробами, она очень грязная, продукты надо нести на голове, и я не был огорчен, что пришлось остаться в комнате. (Затем почти месяц я был вынужден жить, не принимая участия в доставке продуктов, хотя многократно просил возложить на меня хотя бы какую-нибудь обязанность.)

29 сентября. Уже прошло два дня, как в кране почти нет воды. Тока тоже нет. Но кухня начала действовать. Прошлой ночью в три часа сорок минут случилось происшествие. Кто-то постучал в дверь и громким голосом прокричал, что ожидается землетрясение и что все жители должны покинуть пятиэтажный дом. Я жил на втором этаже и вместе с людьми из соседних комнат сломя голову выскочил на залитую грязью улицу, с которой только что сбежала вода. О том, что надо запереть комнату, я даже и не подумал. Если под угрозой голова, кто будет жалеть о волосах! Но мой сосед Мустафа, как восточный человек, был разумнее и, выйдя после меня, показал ключик от маленького висячего замка, который сторожил нас и наши вещи от калькуттских воров. Довольно долго мы топтались в грязи, ожидая, когда начнет колебаться земля и развалится старый, растрескавшийся дом. Но ничего подобного не произошло, и через какое-то время мы обратили внимание на то, что жители соседних домов спят сладким сном. Кто-то из бангладешцев пошел в полицейский участок, чтобы выяснить, что же за светопреставление нас ожидает. В полиции ответили, что им ничего не известно о подобных ужасах. Мы вернулись в дом и легли спать». Но еще и теперь меня иногда волнует мысль, что бы произошло, если бы Калькутту действительно постигло землетрясение. Многие дома ветхие, требуют срочного капитального ремонта.

Вот еще выдержка из дневника: «После перерыва в несколько дней стали выходить газеты. Теперь можно хоть что-то узнать о жизни города и о событиях в мире, от которого Калькутта была отрезана по меньшей мере два дня. Газетные заголовки гласили: ’’Сильнейший за 60 лет дождь сделал Калькутту инвалидом. 360 миллиметров осадков за двадцать четыре часа. Затоплены обширные районы. Непрерывный ливень 27 сентября полностью парализовал жизнь Калькутты». Впервые за историю го-112 рода вышел из строя городской водопровод (который, между прочим, капитально не ремонтировался и не расширялся уже более ста лет). На доске объявлений нашего дома появилось сообщение: «В продаже нет риса, картофеля, кур, угля».

Вчера посетил знаменитый Калькуттский зоопарк. При подъеме уровня воды в Хугли на дорожках и даже в клетках зверей на моих глазах начала подниматься вода. Газеты пишут, что в городе Навадвипе триста тысяч жителей полностью изолированы от внешнего мира и ждут помощи. Многие из них сидят на крышах и деревьях. У оказывающих помощь не хватает продуктов и лекарств. Не на чем также все это доставлять, так как моторных лодок и вертолетов мало.

Затоплена территория примерно в тридцать пять тысяч квадратных километров, смыты десятки тысяч домов, затоплены угольные шахты (Западная Бенгалия — важный район угледобычи), многие мосты разрушены, дороги размыты. Телевидение показывает, как самолеты и вертолеты сбрасывают пакеты пострадавшим от наводнения — люди как мухи облепили большой мост.

Сегодня впервые прочел о Шантиникетоне, что он по-прежнему находится в окружении воды».

Через несколько месяцев газеты сообщили, что пострадали десять с половиной миллионов человек, по меньшей мере тысяча двести погибли. Бурлящая вода унесла около миллиона жилищ, около двухсот тысяч голов скота, уничтожила урожай на площади 2 800000 акров, частично или полностью вывела из строя восемнадцать с половиной тысяч школ.

13 октября газета «The Statesmen» опубликовала рассказ одного из пострадавших: «Начались дожди. Еле успели собрать самые необходимые вещи. Вода поднималась и поднималась, и мы могли только обреченно смотреть на это, когда шли по лестнице в соседний дом. В общую какофонию сливались крики женщин и детей, мычание беспомощного скота и собачий вой, а над всем властвовал разъяренный смерч, и непрерывно хлестал дождь, который лился на землю, как будто ее за что-то наказывая. Смерч сворачивал, словно лист бумаги жесть на крышах, вырывал деревья с корнями и оставлял от хижин лишь одни воспоминания.