Моя звезда (СИ)

– Всё это вещественное сущее, - Битлджус с чувством постучал костяшками пальцев по кромке столешницы, - состоит из атомов, которые суть мелкие невыразительные частицы, но смотря сколько и в каком порядке их скомпоновать… Весь мир — огромный и безумно увлекательный конструктор, в основном собирающийся, увы, без всякого нашего участия, но иногда, совсем немного, мы можем внести свою скромную лепту. Для соединения элементов нужна энергия, а мы — оппачки — она и есть. Вот как-то так.

Он откинулся на спинку кресла, оно сухо скрипнуло, покачиваясь, качнулась в висящем в крючковатых пальцах стакане золотистая жидкость. Вторую лапищу Битлджус запустил в карман, извлёк крупного, глянцевито поблёскивающего жука и с громким хрустом и чавком слопал.

– И это ты сейчас тоже… создал?

– Неа. Мёртвый не может создать ничего живого. Ничего по-настоящего живого, не являющегося зрительной иллюзией, - по ладони призрака проползла карикатурная, мультяшная змейка, повернула к Лидии пучеглазую физиономию, демонически расхохоталась и растворилась в воздухе, - а этот приятель по крайней мере был живым когда-то. Это у меня вроде ваших чипсов, таскаю в карманах — неплохой перекусон, но тебе не предлагаю. Что, я ответил на твой вопрос? Конечно, нет. Это тема часа на три непрерывной лекции, пару фолиантов — некоторые энтузиасты, кстати, пишут, для подробного её изучения, вообще, ты несколько ограничена во времени. Это, конечно, временное ограничение, снимется однажды… Главное — общий принцип ты поняла.

Вторым богатырским глотком осушил стакан, закусил ещё одной своей «чипсиной».

– Ты же мёртв. Мёртвым не нужно ни есть, ни пить.

– И тем не менее, ты встретила меня с этой бутылкой. Сама как-то разрешишь это противоречие?

Она молчала, созерцая лёгкую дрожь золотистой глади в собственном, нетронутом стакане.

– Ладно, ты говорила — вопросы. Множественное число предполагает, что вопросов как минимум два, или я не прав? Что ещё ты хотела знать?

Она всё-таки повернулась, найдя пока компромисс в том, чтоб смотреть на его руки, не на лицо.

– Эта ваша контора… Канцелярия. Что это такое и зачем? Извини, моим примитивным восприятием живого это выглядит какой-то дичью. Вы, блин, мёртвые! Какой может быть официоз, какие правила, какая бюрократия? Чего ради?

Призрак положил подбородок на сцепленные руки, наклонился в её сторону.

– Этот вопрос мне нравится даже больше предыдущего. Прямо так и тянет рассыпаться в комплиментах, аж самому от себя тошно. Ну, если кратко, по верхам… Место, где время от времени загорают твои Метленды и ещё неопределённое число неудачников, называется — Междумирье. Как думаешь — почему? Даю направление мысли — между какими мирами это место?

Его пустой стакан, бликующий падающим на него по касательной солнечным лучом, пробивающимся в щель слухового окна, вызывал в ней своей пустотой какой-то неуют почти физический. Как что-то неправильное, несоответствующее, наверное, серьёзности поднятых тем. Поэтому она подняла бутылку — теперь она была несколько легче.

– Между миром живых и… миром мёртвых. Настоящим миром мёртвых, окончательно мёртвых, так сказать.

– Умница девочка. Просто класс, на лету всё ловишь.

– То есть, это своего рода чистилище?

Он принял у неё стакан, и она сделала вид, что не заметила, как соприкоснулись их пальцы — а если точнее и честнее, раз уж за серьёзными вопросами и ответами они тут собрались — это прикосновение не вызвало в ней никакого ужаса. Потому что было оно не злонамеренным, бытовым, недолгим — или потому, что в конце концов они вернутся к этому тоже глубокому и злободневному вопросу, зачем она сама вызвала то, что напугало её до усрачки. После всех антимоний.