Моё прекрасное чудовище

– Я защищалась. В конце концов, я не знала, что это вы.

– А если бы знали? Добили бы?

Зря я вилку убрала. Меткость – одно из моих качеств. Помимо шрама на лице, господин Астеш нарывался остаться еще и без глаза. Левого. Над которым бровь изогнутая.

– Буду честен, – оторвал он меня от мечты вонзить в него вилку. И бровь, прямо скажем, нарывающуюся, все-таки опустил. Видимо, опасность, исходящую от меня, почувствовал. – Ваш вопль: «Сдохни, тварь!» меня очень… гм-м… удивил. Неожиданно получить от такой хрупкой девушки столь щедрое пожелание, скрепленное довольно неплохим ударом.

Мне ведь не кажется, я слышу в его голосе иронию? Раздражающую шаенскую иронию.

Я посмотрела на Астеша. Он улыбался.

– А вы безрассудно смелы.

Еще бы, когда находишься на грани.

– Вас это веселит?

– А вы предпочитаете, чтобы меня это злило?

«Нет, предпочитаю, чтобы вы меня оставили в покое», – мысленно произнесла я. А вслух ничего не ответила. Взяла вилку и снова начала ковыряться в блюде.

– Пообещайте, что больше не будете сбегать, – проговорил Астеш, снова став серьезным.

Последнее, что я бы хотела пообещать.

– А я дам обещание, что не стану настаивать на исключительной близости с вами, пока вы сами этого не захотите.

Я замерла с вилкой в руке. Подняла на господина взгляд.

– Даю слово, – твердо произнес он. – Слово господина Райена Астеша. Вы уже знаете, что свое слово я держу.

Я отложила вилку и тихо, но отчетливо произнесла:

– Обещаю, что больше не буду сбегать из замка. Но… Одно условие.

Господин сузил глаза, несколько минут изучающе пронзал меня ими, а потом глухо проговорил:

– Говорите ваше «одно условие».

– Дарьер, – только и сказала я.

Астеш как-то облегченно выдохнул.

– Принято. Я не буду преследовать вашего слугу.

– Вы вернете его в прежнюю комнату. Я хочу, чтобы он был рядом.

– Это уже второе условие, – усмехнулся Астеш. – И мой ответ – нет. Он будет жить рядом со мной. Не хочу испытывать судьбу. Вы будете видеться каждый день. Но прислуживать вам продолжит Сахли. Это вас устраивает?

А есть выбор? Я кивнула.

– Ответьте вслух, – потребовал Астеш.

– Я согласна.

– Еще раз.

– Я согласна, господин Астеш.

Он снова начал медленно есть. Кусочек за кусочком отправляя в рот.

А я больше есть не хотела. Сидела, сложив руки на коленях, и рассматривала собственные пальцы.

Наконец Райен отставил тарелку и вытер губы салфеткой. Я искренне надеялась, что на этом ужин окончится. Но генерал оставался на своем кресле, и я вместе с ним. Согласно требованиям этикета, пока хозяин не выйдет из-за стола, вставать нельзя. Так мы и сидели. Я молчала, рассматривая собственные руки, а господин Астеш рассматривая меня. Очень пристально. Его взгляд вызывал озноб и учащенное сердцебиение. Что он пытается во мне увидеть?

– Сколько вам лет, леди? – наконец прервал молчание шаен.

Я растерянно посмотрела на него. Неужели в договоре не написано? Или он меня проверяет?

– Семнадцать, – ответила честно. – В начале весны исполнится восемнадцать.

– Семнадцать?! – переспросил он и изменился в лице. Порывисто встал, с каким-то необъяснимым ожесточением бросил на стол смятую салфетку.

– Ужин окончен. Вас проводят в комнату, леди.

Вышел, хлопнув дверью.

Глава 9

Свет луны, скрытой башней, был тускл. Так же тускло было и в кабинете. Но даже в полумраке можно было увидеть черную тень находившегося в кресле шаена. Он сидел, облокотившись о стол, и с задумчивой внимательностью смотрел в окно.

– Господин Райен, – тихо позвал вошедший Хайн. – Вызывали?

– Вызывал, – холодно бросил Астеш. – Проходи, садись. – Откинулся на спинку кресла, переведя пристальный немигающий взгляд на Хайна.

– Может, свет зажжем? – предложил тот.

Астеш не ответил. Вместо этого на весь кабинет грозно рыкнуло:

– Объясни, Хайн, не ты ли сказал, что девушке двадцать лет?

Хайн застыл посреди кабинета, так и не пройдя далее.

– Есть сомнения? – напряженно поинтересовался он. – Так сказала ее тетушка.

– Сказала? Ты видел документы?

Грозный голос не испугал Хайна, он хмуро смотрел на своего генерала.

– Леди Ирен сказала, что документы утеряны в момент гибели родителей леди Киары.

– Идиот! – рявкнуло так, что Хайн невольно побледнел.

Генерал мог иногда буркнуть под нос крепкое словцо, но чтобы вслух назвать кого-то «идиотом»?

– Астеш, ты не много на себя берешь? – ответил он, скрипнув зубами и разом переходя на «ты». – Я в твои секретари не записывался. И не кажется ли тебе…

– Ей семнадцать! – рубанул Астеш, одним махом руки снеся все находившиеся на столе предметы. Жалобно звякнуло стекло чернильницы, выплеснув содержимое на дорогой шаенский ковер.

Хайн сел в кресло напротив, с холодным выражением глянул на своего генерала.

– И что с того? Знай ты ее возраст, это остановило бы тебя? – голос его был резок. – Ты слишком горел ненавистью. А когда узнал, что у герцога Лавона есть единственная дочь, стал просто одержим мыслью сравнять честь его фамилии с землей. Тебя не остановила даже исключительная схожесть девчонки с ее предшественницей.