Моисей: сквозь время

Лем обернулся. На него с улыбкой смотрело лицо, красивое, с правильными чертами, добродушное.

– Меня зовут Нелли. Я программист. Директор Зарипов сказал, что вы хотите меня видеть.

– Верно. Однако, это всего лишь кадры из земного кинофильма. Кажется, они называли это научной фантастикой.

– Но так могло бы стать. Или уже стало. С тех пор как мы покинули планету прошло много десятилетий. Почему вам потребовалось видеть именно меня, Инспектор? Насколько я помню, мы с вами лично не знакомы. – Спросила Нелли, присаживаясь напротив Лема.

– Не то, чтобы именно вас. Вы здесь лучшая?

– В чем именно? Я отлично играю в дартс. В нашем закрытом клубе я – двукратный чемпион.

– Закрытый клуб?

– Да, клуб любителей дартса. Закрытый, потому что в него играет только наша лаборатория.

– Не хотите проиграть другим? Боитесь, что окажетесь не самой лучшей?

– Как раз по этой причине прочие отказываются с нами соревноваться.

– А что насчет вашей работы здесь? Вы лучшая?

– Меня так называют.

Инспектор открыл голограммный файл с биографией Нелли. Объемный текст заструился в воздухе перед ним.

– Вы окончили обучение в четырнадцать лет. Впечатляет! Почему именно программирование? Степень в физике позволяла вам работать в отделе теоретической физики. Светлые головы им всегда требуются.

– Знаю. Но вся эта теория… Всё одно, что вода в решете. В программировании всё точно, всякое предположение, всякую теорию можно проверить. Ошибся – получил строгий, негативный результат. К тому же, работая здесь, я приношу реальную пользу для жизни на Моисее.

Нелли горделиво вздернула подбородок, с надменностью посмотрев на Инспектора. Лем выключил часы, и голограмма потухла.

– Слушаете музыку?

– Не часто. Она мешает сосредоточиться во время работы.

– А когда расслабляетесь, что предпочитаете?

– Неоклассика. Эту музыку писали Земные композиторы к кинолентам.

– И всё?

– Простите, Инспектор, я не понимаю, к чему эти вопросы?!

– Нет, простите вы меня, Нелли, если я смутил вас и уж тем более задел. Я отнюдь не хотел этого. Последний вопрос. Огонь любит меня?

Девушка долго всматривалась Инспектору в его острые бледно–голубые глаза. Она подождала некоторое время, предположив, что последует продолжение вопроса или хотя бы его пояснение. Когда её терпение лопнуло, Нелли встала и спокойным голосом ответила:

– Я не поняла ваш вопрос. Если он что–то и означает, то мне его содержимое ни о чём не говорит. Потому, если у вас, Инспектор, больше нет ко мне вопросов, я пойду работать. Сегодня праздник и нужно проверить, чтобы все программы работали идеально. Прошу меня извинить.

Не оглядываясь на Лема, девушка вышла. Самоуверенная, преданная своей работе, впечатленная творением человеческих рук. Контроль жизнедеятельности корабля заставляет её гордиться и собственной деятельностью, и самой собой. В её красивой головке просто нет места для каких–то заговоров и прочих бунтарских мыслей. Она знает, что красива и, несомненно, умеет этим пользоваться. Красива и уверенна в себе. Самодостаточные люди больше вызывают симпатию, нежели другие.

Инспектор вспомнил о своей сердечной зазнобе. Элла тоже привлекла его своей уверенностью, твердостью, независимостью. И потому за ней хотелось влачиться. "Потому что понимаешь, – рассуждал Лем, – что никогда не сумеешь взять её, обладать ею в полной мере. Доступный человек не вызывает интереса. Самостоятельный же притягивает к себе словно магнитом. Построенная им запретность бросает вызов, и хочется, во чтобы то не стало, этот барьер преодолеть".

Напротив Инспектора возник мужчина, на вид такого же возраста, что и Лем. Мужчина молчал. Только смотрел прищуренным взглядом в лицо Инспектора. Симметричное лицо было изрисовано густой небритостью. На правой щеке был виден шрам.

– Что вы думаете об огне? – Спросил его Лем.

– Пламя реактора в ядре Моисея дает нам тепло и энергию. – Ответил мужчина. – А вы, Инспектор, видели когда–нибудь живой огонь?

– На плазменной панели. В участке.

Мужчина еле заметно улыбнулся неровной улыбкой. Шрам сковывал некоторые лицевые нервы.

– Кто вы? – Спросил Инспектор.

– Меня позвал сюда Клим. Был очень сердит.

– Вы его раздражаете?

– Я всех раздражаю.

– Уверен, вы наговариваете на себя.

– С чего бы это вам быть уверенным? – Мужчина, оставаясь стоять, снова улыбнулся, с интересом заглядывая Инспектору в глаза.

– Люди так делают. – Лем открытым взглядом спокойных глаз отвечал на взгляд, глядя на мужчину снизу вверх. Инспектор внимательно следил за его лицом, и в нем рождались противоречивые ощущения. – Набивают себе цену. Привлекают к себе внимание.

– Допустим.

– Как вас зовут? – Спросил Лем и тоже встал.

– Станислав. – Ответил мужчина и теперь зачем–то сел.

– Вы хороший программист? – Лем не растерялся. Он остался стоять, лишь слегка облокотившись на стол директора Зарипова.

– Разве есть человек, который о себе скажет, что он плох?

– Значит, вы считаете себя лучшим?

– Ещё бы!

– Но это лишь ваше субъективное мнение.

– Вы спрашиваете или утверждаете?

– О да, иначе бы директор Зарипов прислал ко мне именно вас в качестве лучшего сотрудника своей лаборатории.