Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода

Но настал день, и Нафан услышал от фараона: «Поистине нет верных среди евреев, и не помнят они никакого добра». Это случилось после того, как сильный град уничтожил урожаи по всему Египту, а то немногое, что осталось на полях, пожрала налетевшая саранча. Нафан пал ниц перед владыкой и стал уверять его в своей преданности ему лично и всему египетскому, но в ответ услышал язвительное: «Сбрил бы сначала бороду, а потом бы уже представлялся египтянином! Поди прочь с глаз моих!»

Если фараон гонит тебя прочь, то медлить нельзя, ибо медлительные в исполнении повелений владыки попадают в руки палача. И оставаться поблизости тоже нельзя, ведь сколько раз случалось так, что вздорный и переменчивый в решениях Мернептах сначала прогонял кого-то из приближенных, а потом посылал к нему воинов, чтобы те убили его. Вот и пришлось Нафану возвращаться к своему народу и менять покровительство фараона на покровительство Моисея («Ох, неравноценная это замена, – думал Нафан, сокрушаясь, – все равно, что сменять золотой слиток на кусок позеленевшей меди»). Хорошо еще, что бороду Нафан не сбрил, что теперь можно было преподнести как выражение верности еврейскому народу и еврейским традициям.

На самом же деле Нафан носил бороду, хоть она и изрядно мешала ему во время жизни среди египтян, не по каким-то высшим соображениям, а по весьма простой причине. Дело в том, что подбородок Нафана был сильно скошен кзади, а скошенный подбородок есть не что иное, как признак недостатка ума и чрезмерного сластолюбия. К тому же лицо со скошенным подбородком (особенно если он сочетается с крупным, похожим на птичий клюв носом) смотрится смешно, как-то по-птичьи, легкомысленно смотрится, а лекарь не может позволить себе выглядеть подобным образом. Лекарь должен внушать почтение, иначе он ничего не сможет заработать и будет вынужден просить милостыню. Вот и носил Нафан бороду, и, как оказалось, носил не зря. Воистину неисповедима Высшая воля, и не дано человеку знать, в чем заключены его несчастья, а в чем – его благо.

Так или иначе, но Нафан был принят своим народом и занял положение, подобающее его знаниям и умениям. Увы, положение это не шло ни в какое сравнение с тем, что имел Нафан в Египте, но что толку жалеть об утраченном? Надо радоваться тому, что имеешь. В конце концов, он – Нафан, сын Потифара, один из лучших лекарей среди евреев. Да что там «один из лучших»! Самый лучший! Разве что сестру Моисея Мариам почитают больше, но она повитуха и сестра самого вождя. К тому же Мариам – повитуха, а не целительница, и если кому-то даст она мазь от ран или настойку для поддержания сил, так это ничего не значит. Все равно по серьезным поводам обращаются к нему, Нафану. По приходе в Землю Обетованную он сумеет обеспечить себе достойное положение и на сей раз будет начеку, чтобы никакие завистники не смогли бы причинить ему вреда.

Это в худшем случае, а в лучшем он сможет вернуться в Египет и снова занять место придворного лекаря фараона. Провидение сжалилось над Нафаном, как над безвинно пострадавшим, и еще до начала Исхода послало ему шанс вернуть себе былое величие… Римос, верховный жрец бога Ра, один из троих главных недоброжелателей, накануне Исхода прислал письмо, в котором называл Нафана «возлюбленным братом» и «достойнейшим из слуг фараона». Никто не ожидал, что Мернептах все же отпустит евреев, но Римос предвидел такой исход событий и постарался приобрести себе если не друга, то союзника среди евреев. С учетом того, сколько зла причинил Нафану Римос, говорить о дружбе между ними не следовало, но любые враги могут стать союзниками, если обстоятельства изменятся.

Иногда Нафан думал, что предвидение Римоса простиралось гораздо дальше. Римос мог намеренно способствовать удалению Нафана из дворца, зная, что вскоре фараон будет вынужден отпустить евреев, что евреи уйдут навсегда и что преследование их может быть затруднительно. Римос мог строить козни против Нафана не из-за нерасположения или зависти, а для того, чтобы Нафан смог бы вернуться к евреям и уйти с ними. Римос не интриговал, а дальновидно готовил себе союзника в еврейском стане и обеспечил ему необходимую репутацию. Жрецы искушены в интригах и обладают даром предвидения, а верховный жрец бога Ра по праву считается умнейшим среди них.

«Какая разница, чего именно добивался Римос, – говорил себе Нафан, когда от дум начинала болеть голова. – Суть в том, что я могу уйти, а могу вернуться, и в любом случае мне будет благо. Что же касается Римоса, то когда-нибудь придет время рассчитаться с ним за все…»

Но для того, чтобы рассчитаться с Римосом и остальными врагами, следовало вернуть себе былое положение при фараоне, а для этого многое предстояло сделать.

Иногда Нафану хотелось оставить все, как есть. Иногда ему хотелось повернуть все вспять. Но в любом случае фараон в его глазах был предпочтительнее Моисея хотя бы тем, что с фараоном можно было породниться, а с Моисеем нет, потому что у фараона много дочерей, а у Моисея нет ни одной.