Мокруха

— Свои зековские штучки оставь для кого другого. На тебе можно свинцовые болванки возить. Здоров как боров, — сказал Глен.

— Которого могут запороть на колбасу, — поддакнул, улыбаясь, Снайпер. — Шучу.

— Неудачно шутишь.

— Тебя бы к нам в роту, ты бы и не таких шуточек наслушался. А еще больше насмотрелся. Вон Женя знает.

— Знаю, — кивнул Евгений. Уши его просвечивали на солнце красным.

— Завтра в одиннадцать ты у меня на квартире, — сказал Глен.

— Не отпустят врачи.

— Ты не в зоне. Сказал — в одиннадцать.

Когда гости ушли, Гусявин упал на кровать, тупо уставившись в потолок и прислушиваясь к бухающему в груди сердцу… А ведь Гена мертв. Сыграл в жмурики. Ух, ну и передряга. Гнилые дела. Самое время идти с повинной и падать ментам в ноги. «Здрасьте, я из банды, которая угрохала тьму народа». — «Сколько?» — «Да кто их считал…» Нет, никуда это не годится. Может, самому пристукнуть Глена? Или продолжать продираться через бурелом, чтобы наконец свернуть шею?

— Не хочу умирать, — прошептал он.

У Гали, зашедшей в палату, глаза полезли на лоб, она бросилась к Гусявину и взяла его за руку.

— Слава, что с тобой? Тебе плохо?

— Почему? Мне хорошо. Мне просто отлично. Мой желудок отлит из нержавеющей стали. И завтра я выхожу отсюда.

***

— Сявый, останешься здесь, — приказал Глен. — Пользы от тебя — только под ногами будешь путаться.

— Останусь. Доля моя с этого не убудет.

— Не убудет.

Гусявин сделал все, как надо. Дал точную раскладку — как и что. Потратил на разведку три дня после выхода из больницы. Кроме того, за это время Гусявин узнал еще кое-что и теперь не мог решить, стоит ли говорить об этом Глену.

Совещание проходило в квартире, которую снимал Глен. Снайпер сидел на диване, любовно протирая пистолет. У окна застыл Евгений Матросов, он напоминал биоробота, только уши шевелились. Глен и Гусявин сидели за столом, на котором был разложен разбойничий инструментарий — маски, нож, два пистолета. До акции оставалось несколько минут.

— Глиня, я узнал о тех типах, — неожиданно сказал Гусявин.

— Каких?

— Которые тебе руку оттяпали.

Глен выжидательно уставился на Гусявина.

— Это Карлсон и Буржуй. Карлсон — толстый и белобрысый, а Буржуй — в очках, доходяга. Они работают на московских авторитетов.

— Что московским авторитетам от меня понадобилось?

— Как я понял, Буржуй работал по поручению. — Гусявин замолчал, почувствовав, что совершает ошибку.

— По чьему поручению?

— Медведя.

— Так-так. — Глен погладил рукоятку пистолета. — Значит, его благодарить надо. Ну ничего — сочтемся.

— Еще не хватало, — возмутился Гусявин. — Нам быстро головы свинтят — быстрее, чем пробки у бутылок… Глен, завязывать надо. Мы уже с везением перебрали. Все хорошее быстро кончается.

— Занудил, нытик.

— Чего нытик? Тебе мало оттяпанных пальцев? Медведь на тебя зуб имеет. Узнает, что ты без его ведома людей шерстишь, которые под его крышей от дождичка пристроились, — и накроемся мы пыльным пледом!

— Плевать.

— И ментовка не всю жизнь будет спать и видеть розовые сны.

— И на них плевать.

— Против ветра плюешь.

— Против ветра. Поглядим, чья возьмет.

Произошло то, чего опасался Гусявин. Узнав новость, Глен не только не стал осмотрительнее, но еще больше закусил удила. Гусявин сделал последнюю попытку образумить его.

— Глен, мы денег насобирали вагон и телегу. Можно дело открыть. Возможностей масса, только деньги вкладывай, и они сторицей окупятся. Смотри, по разным АО, ТОО, даже банкам наша братва, зоной тертая, засела. Мы с ними всегда язык общий найдем. Раскрутимся, дома понастроим…

— Ты что, Сявый, скорбен умом стал? — покачал головой Снайпер. — Это ты мне предлагаешь торгашом стать? Не-а, не пойдет.

— Почему это «не-а, не пойдет»?

— Потому что моя работа сволочей мочить. И Женька такой же. Правда, Жень?

Матросов промычал что-то нечленораздельное и расплылся в улыбке.

— И Глен такой же. У нас горячая кровь в жилах. Не то что у тебя — водопроводная вода.

— Ох, ерики-маморики. Ладно, закрыли тему.

«Жигули», в которых расположились Глен, Снайпер и Матросов, выехали со двора и свернули на улицу Кибальчича. Никто не заметил, что за ними пристроился «хвост» — синяя «восьмерка» с тонированными стеклами.

Глен, насвистывая танго, осторожно вел машину. В салоне три ствола и разбойничий инструмент — не хватало попасть в поле зрения ГАИ за нарушение правил дорожного движения. До цели было недалеко. Ларечник проживал в большом сером доме — такие называли «сталинскими». Он купил две квартиры на одном этаже и теперь был озабочен главным образом тем, как бы обставить жилище так, чтобы знакомые из «новых русских» сдохли от зависти. Вопрос с деньгами для него не стоял. Когда имеешь два крупных магазина, немеренное количество коммерческих палаток и кроме того завязан с прямыми поставками из-за кордона, можешь позволить себе многое, в том числе трехсотый «мерседес», «вольво» и двенадцатикомнатный дом в охранной зоне водохранилища.