Мокруха

Три недели тип с внешностью твердого троечника из школы-интерната для умственно отсталых приходил за деньгами. Потом он пропал. Вместе со всей бригадой. Оказалось, их выбила из города другая бригада — посильнее и понахальнее. Месяц Карликов жил вообще без «крыши» и не мог нарадоваться на деньги, которые он сэкономил на «охранниках». Потом появились качки из соседнего атлетического клуба, несколько эдаких а-ля Шварценеггеров с выступающими челюстями и плавным походняком, с играющими натренированными мускулами. Они не могли говорить по-человечески, а презрительно цедили слова, думая, что так они выглядят еще более устрашающе. Заломили цену в два раза больше, чем предыдущие. Новость огорошила Карликова. У него возникла мысль позвонить в РУОП, но он боялся милиции больше, чем бандитов, — инстинкт опытного торгаша, прошедшего школу завмага. Кроме того, он не верил, что милиция возьмет всю банду и надолго. А от мысли, что может оказаться под пудовыми кулаками этих мясных фургонов, ноги становились ватными.

Стоило Карликову заикнуться, что названная сумма слишком обременительна для его заведения и неплохо было бы ее скостить, на следующий же день лобовое и боковое стекла его «вольво» были разбиты. Он понял, что потом раздолбают всю машину, а затем и его физиономию. А мысль, что они могут заявиться к нему домой, ввергала его в паралич. Ему хватило визита тех налетчиков, чтобы потерять волю к сопротивлению.

Качки были людьми ленивыми и бессовестными. От прошлых «крыш» была хоть какая-то польза — они иногда помогали поддерживать порядок в баре и отваживать наиболее вредных и скандальных клиентов, всякую мелочь, которая тоже норовила отведать кусок с барского стола. Качки не ударяли палец о палец, только с утра до вечера тягали железяки в спортзале и глотали протеиновые смеси и импортные таблетки. Пришлось за свой счет нанимать вышибал, и бюджет вот-вот готов был дать серьезную трещину.

Возвращаться с теплого, ласкового курортного Таиланда в хлипкую, влажную, противную зиму, ко всем своим проблемам — это ль не жестокое наказание? Карликову захотелось купить в аэропорту билет и опять улететь куда подальше. И не возвращаться. К сожалению, сие было невозможно. Его ждал бар, ждали быки, ждали новые потрясения, поскольку он знал — так просто все это не кончится.

Угрюмый, он сидел вечером в своем крошечном кабинете. Из бара слышалась опостылевшая музыка. На столе лежали бумаги, счета, в которых надо было разбираться. В дверь постучали, и в кабинет зашли двое. По комплекции им было далеко до качков. Но Карликов с его чутьем человека, привыкшего распознавать опасность еще до ее появления, похолодел.

Бандиты — понял он. И опять на его голову. Карликов готов был расплакаться, как ребенок.

— Что вам надо, господа? — Он с трудом изобразил улыбку.

— Привет, Карликов, как живешь? Не узнаешь? — спросил смазливый парень.

— Не узнаю. — Голос у Карликова стал тонким и плохо слушался его.

— Зато мы тебя узнали. Ты под кем лежишь? — спросил смуглый парень, похожий на цыгана.

— Господи! — вдруг сорвался Карликов. — У меня больше ничего нет! С этого несчастного бара больше ничего не вытянешь! Хотите — вот вам мой кабинет, вот мое кресло! Работайте. Но если будете платить столько, сколько я, — умрете с голоду!

— Не суетись под клиентом, Карликов. Сколько и кому платишь? — Смазливый плюхнулся в кресло и положил ноги на низкий столик.

— Никому ничего не плачу, господа хорошие. Приходите со стороны, задаете вопросы… — Карликов взял сигарету и начал нервно и безуспешно щелкать зажигалкой.

— Почему со стороны? Мы тебя неплохо знаем. Помнишь, как баба твоя кусалась, когда в квартиру гости пришли?

Зажигалка выпала из рук Карликова.

— Опять в гости зовешь? — хмыкнул смазливый. — Не хочешь? Тогда отвечай, торгаш, когда добром спрашивают.

— Господи, чего вам всем от меня надо? Ну, плачу. Ну, скоро по миру пойду.

Узнав сумму, цыган присвистнул.

— Многовато для твоей харчевни. Нам будешь платить в два раза меньше.

— Ага. И еще им. Вот последний костюм продам и заплачу!

— Не ной. Кроме нас, никому платить не будешь, — заверил смазливый.

— Когда они придут? — спросил смуглый.

— Завтра, в восемь вечера.

— Мы тоже будем.

На следующий день в восемь вечера Равиль Юсупов, призер области по культуризму, он же главарь новой шайки, и двое его приятелей страшно удивились, когда за их столик подсели трое хлюпиков (это были Йошка, Снайпер и Гусявин) и начали пустой разговор.

— Вот что, братки, похлебали из этого корыта — пора и честь знать, — сказал Йошка.

— Чего?! — Юсупов поставил на столик бокал с коктейлем, соломинка прилипла к его губе. Он пытался понять, что это за таракан тут качает права.

— Проехали на дурачка, насшибали «зелень» — съезжайте с жилплощади.

— Равиль, мы их здесь уделаем или до сортира доведем? — деловито спросил стодвадцатикилограммовый качок Коля Трынчугин.