Мокруха

«Учитывая, что доказательств причастности Глинского к убийству гражданина Дубровника в представленных материалах не усматривается, оснований для его содержания под стражей нет… постановил: меру пресечения, избранную следователем в отношении Глинского, отменить. Настоящее решение подлежит немедленному исполнению».

В зале поднялся шум. Альтшуллер мило улыбнулся судье.

— Шкура продажная, а не судья, — покачал головой Рудаков.

— А ты построй двухэтажную каменную дачу на судейскую зарплату, — сказал Норгулин.

— Может, ему деньги давать, чтобы он не отпускал.

— Ты столько за пять лет не заработаешь.

— Какой дурак придумал дать право судьям изменять меру пресечения? Прокурора недостаточно?

— А какие дураки вообще все это придумывают?

Была пятница. Кандауров спешил за город. Должны были привезти машину кирпича. И за строителями нужен глаз да глаз — все норовят побольше урвать и поменьше сделать. Расходы на строительство росли как снежный ком, и деньги, полученные от старого приятеля Альтшуллера, пришлись очень кстати.

Глен в сопровождении Карины, Альтшуллера и Гусявина вышел из здания народного суда. Он намеревался завалиться в ресторан и хорошо гульнуть после трех суток отсидки. Альтшуллер пожирал глазами Карину, представляя, как она сегодня будет отрабатывать освобождение Глена. Гусявин же желал одного — добраться до дома, проглотить рюмку коньяку и забыться на плече Гали. Он так надеялся, что Глен сгинул навсегда. Так ведь нет! Позвонил недавно: «Приветик». Картина Репина «Не ждали».

Глен увидел Норгулина, засмеялся и помахал ему рукой.

Через час в кабинете собрались Норгулин, Рудаков и Светлана.

— Суд нам хорошо дал по ушам, — сказал Норгулин. — Справедливость восторжествовала: преступник на свободе.

— А судья сыт и доволен. Глядишь, после этого дела нагуляет еще парочку килограммов, — поддакнул Рудаков.

— А мы с Гленом не успели даже начать работать.

— Смоется, опять искать будем.

— Куда он смоется? Только приехал.

— Как он не боится по улицам ходить после того, что натворил? — устало произнесла Света.

— А чего ему бояться? — кисло осведомился Рудаков. — Вчера информация прошла, что был большой сходняк в лечебно-физкультурном комплексе обувной фабрики. Там были Глен и пара расписных из Москвы. Вот только что стояло на повестке дня — вопрос.

— Может, Кувалду убрали москвичи? — встрепенулась Света.

— Могли, — согласился Норгулин. — А мог и Глен. Не сам, конечно. У него отличное алиби — сидел в изоляторе.

— Мне кажется, — сказал Рудаков, делая отметки в блокноте, — что Глен неспроста с москвичами приехал. Он на какие-то ломовые дела рассчитывает.

— Может, взяться за него? — предложил Норгулин. — Разведывательно-поисковые мероприятия заказать.

— Пока без толку. Он на некоторое время на дно ляжет и не будет светиться.

— Правильно, — согласился Норгулин. — Да еще дележ наследства Кувалды начнется. Опять как труповозка работать будем.

Рудаков оказался не прав. Глен не собирался ложиться на дно. Наоборот, он развил бурную деятельность.

***

Карликов только что прибыл из Таиланда, где провел время среди тропической растительности, местных аборигенов, которые относятся к тебе как к белому человеку. Цены там были более приемлемые, чем в России, отдых роскошный, сервис изумительный. Если бы Карликов мог, то так бы и нежился на солнце и не вспоминал о родных местах, где уж точно не дождешься к себе отношения как к белому человеку. А относятся как к дойной корове, обязанной все время увеличивать надои.

Шеф Карликова недавно ушел, оставив на него весь бар. Вместе с ним ушла и спокойная жизнь. Конечно, прямой связи здесь не было, просто так совпало, что с уходом начальника пошла черная полоса.

Стоял ресторан «Русская изба». Был при нем валютный бар. Была своя «крыша», куда утекали деньги — не так много, чтобы возроптать. Отвечал за связи с «крышей» шеф. Теперь стал отвечать Карликов, хотя ему не доставляло никакого удовольствия общаться с бандитами. Но с этим еще можно было смириться. Хуже то, что верхушку «крыши» кто-то срубил. Через некоторое время заявились низколобые питекантропы и отрекомендовались новой «крышей». Держались они как люди несерьезные, и чувствовалось, что неприятностей с ними будет предостаточно. Карликов пошел за советом к бывшему шефу, и тот сказал, что сейчас в городе небывалая война за сферы влияния и обращаться за помощью не к кому. Карликов вынужден был платить питекантропам, притом в полтора раза больше, чем платил старым бандитам.