Мокрый контакт (СИ)

Бэкхён зачарованно скользит пальцами по его лицу — каждое касание будто отлито в бронзе, такое реальное и чувственное. Бэкхён медленно отводит со лба длинноватые тёмные пряди, трогает шею и начинает расстёгивать пуговицы на рубашке. Сдвигает ткань в стороны и смотрит на плечи. А потом стягивает рубашку до запястий — там и оставляет: любит сжимать пальцами ворох белых складок и любит, когда сбившаяся на запястьях ткань трётся о его кожу.

Невольно заразившись его томностью, Чонин тоже поддевает тонкую ткань рубашки Бэкхёна и задирает. Оглаживает ладонями вскинутые руки и обматывает их скрученной рубашкой. Бэкхён весь светлый и волшебно мягкий, несмотря на худобу. Чонин трогает позвонки на его спине и добирается до пояса брюк. Брюки и бельё с Бэкхёна он снимает ещё быстрее, чем рубашку.

Каштановая чёлка, матовая светлая кожа и особенная улыбка Бэкхёна, за которой прячется обещание…

Бэкхён пылко прижимается к его губам, потом отстраняется и соскальзывает вниз. Замирает на коленях между расставленных ног и ногтями проводит по тёмной ткани рядом с молнией.

Возразить или предложить что-нибудь Чонин просто не успевает, потому что в мгновение ока пуговица выскакивает из петли, а молния с глухим звуком расходится, выпуская из тесного плена уже вставший член.

Бэкхён ничего не говорит, просто улыбается. Он знает: если на Чонине нет белья, значит, тот недавно из душа. Поэтому Бэкхён просто трётся щекой о толстый ствол и обхватывает губами головку, задевает бёдра и низ живота скрученной на запястье рубашкой, дразня ещё больше.

Чонин ничего не может поделать — непроизвольно сползает по спинке стула, отчаянно вцепившись руками в сиденье. Изголодался настолько, что буквально пьянеет от умелых прикосновений Бэкхёна к члену. Даже мышцы на руках дрожат от слабости, порождённой острым удовольствием. И всё перед глазами раскачивается, как на море в шторм.

— Не сдерживайся, — громко шепчет Бэкхён, касается губами головки и успевает обвести её языком. — Пусть это будет быстро — мы оба заслужили.

Они оба знают, как долго им пришлось ждать этого дня. И Чонин, прикрыв глаза, послушно не сдерживается. Даже не пытается. После долгой разлуки ласки Бэкхёна — это чересчур. Особенно когда Бэкхён медленно насаживается ртом на член до упора, пропуская его глубоко, а потом с хорошей скоростью начинает двигать головой. И Чонин переживает маленькую смерть, ощущая до безумия приятное давление на член стенками горла.

Сдержаться в самом деле невозможно — так тесно, и Бэкхён так старается доставить удовольствие… Требуется всего несколько минут активных движений — и все мышцы сводит. Противостоять этому невозможно. Чонин выгибается на стуле, подаваясь напряжёнными бёдрами к Бэкхёну и кончая глубоко в горло.

Пока он пытается отдышаться, Бэкхён медленно облизывает его член, собственные губы и начинает целовать его бёдра и ноги, стягивая брюки и обувь совсем.

Чуть оклемавшись, Чонин поднимается со стула, подхватывает Бэкхёна на руки и несёт к кровати. Через минуту они лежат под одеялом вместе, крепко обнявшись, и Чонин просто вдыхает запах, по которому скучал. Водит носом по изящной шее, слегка касается губами за ухом и дышит, дышит Бэкхёном.

— Как ты тут?

— Грустно. Без тебя. Но я ждал. Здорово, что ты всё-таки приехал, даже если целая вечность прошла. — Бэкхён запускает пальцы в его волосы и неторопливо перебирает пряди, затем ведёт ладонями по груди и мнёт в кулаках белую ткань расстёгнутой рубашки, пропитавшейся потом. — А ещё меня пытаются увести.

— Серьёзно? — Зажмурившись, Чонин плотнее прижимается губами к тёплой шее Бэкхёна и пробует её на вкус кончиком языка. Перебирается на открытое горло и целует тонкую кожу, стараясь не думать о том, что недавно был именно тут, внутри, и даже кончил от этого.

— Ага. Один упрямый придурок. То есть, он вообще хороший. Как друг. Но вбил себе в голову, что я ему нравлюсь. Пытался полапать, пришлось его немного побить. — Бэкхён забирается ладонями под рубашку на плечах, но когда Чонин слегка ведёт плечами, чтобы снять рубашку, Бэкхён не позволяет это сделать. Прижимает рукой влажную от пота белую ткань к груди Чонина, немного сползает вниз и проводит прямо по ткани языком, будто проявляя плёнку и заставляя отчётливее проступить тёмное пятно под белым.

Чонин тихо смеётся и смело оглаживает податливое тело ладонями. Бэкхён на миг ускользает, шарит под подушкой и впихивает Чонину в руки белый тюбик и силиконовую пробку. В ответ на недоумённо вскинутые брови хихикает и прижимается всем телом.

— Просто поставь сейчас, чтобы потом не тратить время на всякую чепуху, а сразу предаться разнузданному сексу без границ. Я хочу тебя целиком. Слишком сильно хочу, чтобы растягивать это удовольствие. У меня слишком долго не было тебя. Боюсь, я заметно усох, и если ты попытаешься всунуть в меня своё сокровище обычным способом, оно точно не влезет или разорвёт меня пополам. Сегодня будет по-моему, идёт?

Откровенные слова Бэкхёна смущают и заводят одновременно. И Чонин сдерживается не без труда.