Мокрый не боится дождя

Он двинулся за мелодией, как ребёнок за дудочкой сказочного крысолова. А итальянская «мадре» продолжала напевать. Сочный тембр заглушал шуршание колёс детской коляски. А потом всё смолкло. Наступившая тишина напомнила об одиночестве той, которую он оставил под водой и от которой пытался улизнуть. Его посетила безрассудная надежда, что утопленница исчезнет сама собой. А может, это уже произошло? И он двинулся обратно. Чтобы удостовериться…

Он медленно приближался к светящемуся голубизной прямоугольнику. Ничего не видать. Может, лицо под водой — всего лишь муляж? Продолжение этого… как его там… Хэ-хэ-уина? Ведь намекала же девушка-аниматор!

Эта мысль настолько ободрила, что он упёрся в бортик голенью — и не ощутил, как кромка зубилом впилась в берцовую кость.

…Она плавает у выложенной плитками стены.

Лицо колеблется, переливается, отступает в глубь.

Теперь он способен рассмотреть её.

Глазницы напоминают две резаные раны. Внутри плавают мутно-серые глазные яблоки.

Кровь пульсирует в ушах. На смену колыбельной приходит сигнал трубы. А может, набат.

Теперь он с ними — один на один.

НОМЕР ВЛАДИМИРА САДОВОГО — БАССЕЙН С ПОДОГРЕВОМ — ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК

Алый цветок снова распустил лепестки. Они ранили изнанку рёбер как наждачная бумага. Но пришло спасение — резкий требовательный стук в дверь. На площадке стоял человек в чёрном берете, белоснежных брюках и рубашке, подпоясанных широким ремнём. Последовал краткий диалог. По инициативе Садового на арабском. Тем не менее получить удалось минимум информации. Произошёл несчастный случай. Дело не терпит отлагательств. А господина просят выступить в роли переводчика.

Неожиданное избавление от необходимости вести переговоры с кристаллическим цветком за грудиной подействовало ободряюще. Не переодеваясь, а только захватив с собой барсетку с паспортом, Садовой устремился за полицейским. Первого, кого он увидел, был чистильщик бассейна. Всем своим видом он транслировал в пространство: я работаю здесь давно и намерен продолжать в том же духе исполнять свои обязанности — несмотря на всё происходящее.

Заметив чёрный мешок, в двух местах перевязанный оранжевой ленточкой, а чуть поодаль лицо друга, с которого успел сойти загар, Владимир Николаевич заключил: дело приняло дурной оборот. Но в особое смущение его привели туфли без задников. Их Павел Петрович не выпускал из рук.

Последовавшая беседа с офицером туристической полиции — крепко сбитым коротышкой — подвела дополнительную основу под миссию Садового. Мобилизуя свой профессиональный потенциал, он смягчал жёсткие вопросы и прояснял расплывчатый смысл ответов. Однако несмотря на его усилия, страж порядка не выказывал готовности отпустить друзей с миром. Теплилась, однако, надежда: в ходе дальнейшего выяснения обстоятельств правовой статус Белозерцева будет квалифицирован как свидетель — за отсутствием фактов, указывающих на него как на подозреваемого. В конце концов последовало предложение поехать в участок, чтобы задокументировать показания.

Повертев женскую обувь (как будто только что увидел!), Белозерцев поискал взглядом, куда бы её пристроить. За неимением лучшего сунул в торбу. Факт укладки сабо в рюкзак был воспринят как должное.

По прибытии в участок друзей препроводили в кабинет, степень казённости которого не уступала отечественным. Бежевый линолеум выглядел так, будто его не перестилали лет тридцать. Кипы пыльных папок. Чашка на столе также имела узнаваемый коричневый налёт. И даже губы коротышки вытянулись в линию рта копов всей земли. Единственное отличие — пустые, лишённые пропагандистко-печатной продукции стены. Правда, осмотревшись, арабист приметил портрет последнего президента — в генеральской форме.

Офицер, не снимая чёрного берета с серебряным орлом, отодвинул папки и приступил к рутинной процедуре заполнения полицейского формуляра. Наблюдая за происходящим, переводчик в который раз отметил сходство манер правоохранителей всего мира. Это не прибавило оптимизма. Наконец, страж порядка оторвал взгляд от бумаг и устремил его к сидящему напротив Павлу Петровичу.

Хотя Египет был некогда британской колонией и должен впитать множество английских традиций, офицер туристической полиции вёл себя не как «бобби». Он не потрудился разъяснить туристам их права, как это делали стражи порядка Её Величества. Вместо этого он сурово осведомился:

— С какой целью вы пошли к бассейну?

На какое-то мгновение переводчику показалось, что Пашины желваки затвердели.

— Я гулял!

— Один?

— Конечно!

Это «конечно» было без надобности педалировано интонацией. Из чего Садовой заключил: друг чего-то не договаривает.

— Понимаете, моя жена очень рассеянная. Она забыла …

В подкрепление своих слов подозреваемый потянулся к торбе. Офицер молча наблюдал, как из её недр выныривает женская обувь.

— Вы видели кого-нибудь у бассейна? — вопрос положил конец демонстрации сабо.

— Нет. — Здесь Пашин голос прозвучал без всякой аффектации.

— Вы знакомы с утонувшей женщиной?

— Нет. — Ответ прозвучал на децибел громче.