Мокрый не боится дождя

Да, информационнаявойна началась. Но участники ещё не пуганые, не обстрелянные. Ну совсем как та девочка-сестричка. А это на руку подполковнику.

На плечо легла тяжёлая длань. Голос Дании произнёс тоном Бога Саваофа, адресованным ветхозаветным пророкам:

— Пора обедать!

КИЕВ, УЛИЦА ЛИПОВАЯ, ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ

Типовое трёхэтажное здание цвета сырой говядины. У зарешечённого окошка дежурной части — милиционер. Его будничный и довольно простецкий вид, а также знакомая с детства форма и иже с нею (про михалковского дядю Стёпу — милиционера читано не раз с табуретки перед гостями) приободрил посетительницу.

До переименования украинской милиции в полицию и появления бравых хлопцев и гарных девчат с восьмиконечными серебряными звёздами на высоких тульях оставалось ещё полгода.

После короткого телефонного согласования её отправили на второй этаж. Она долго шла по длинному унылому коридору. Встречные люди не удостаивали её даже взгляда, и гражданка Садовая снова приуныла. Но наткнувшись на нужную табличку, расслабилась.

Ольга постучала. Никакого ответа. Постучала во второй раз — ни звука. Она нажала на дверную ручку — в проёме показался письменный стол. Никого. Ольга открыла дверь пошире. За вторым столом мужчина в форме разговаривал по телефону. На «здрасьте» кивнул, нобезадресно, точно в пространство помещения.

— Присаживайтесь!

Она опустилась на ближайший стул, сидя на краешке, оперлась руками о сумочку.

Участковый Подопригора, в чём сомневаться не приходилось-других милиционеров в кабинете не было, закончил говорить и после копания в грудах папок извлёк стопку листов.

— Ознакомьтесь!

После этого он стал быстро-быстро нажимать на кнопки телефонного аппарата — начался следующий диалог, что позволило посетительнице оценить ничем не примечательный облик участкового: «милицейский мастодонт». Тем не менее вид он имел бодрый, без налёта той озабоченности с примесью отчуждёния, которые отличают стражей порядка любой страны. Глядя на добродушное, типичное для селянина лицо, Ольга опять отпустила себя, а потому взялась изучать представленный материал без всякой предвзятости.

На первый взгляд, рисунки выполнены детской рукой. Первый сделан фломастерами. Впрочем, последующие тоже. Вертикальная извилистая линия. По центру странички из тетрадки в клеточку. Вверху справа надписано — «Донбасс». На этой половине красным и жёлтым цветами начертаны по три-четыре отрезка, сходившиеся в одной линии.

«Взрывы» — догадалась Ольга Юрьевна.

На зелёном фоне лежали человечки — больших и малых размеров.

«Убитые».

Из домов, в чьи стены изображались рваными линиями, шли чёрные завитки.

«Дым».

На левой половине странички дома целые и разноцветные. Во дворах сушилось бельё, росли деревья и цветы. Около них стояли человечки. Судя по одёжке, разных полов.

На втором рисунке здание было одно, во весь лист. Для изображения стен использовалась линейка — они были ровные. Изокон выползали всё те же чёрные завитушки. В других виднелись фигурки с кружочками-ртами. При взгляде на них вспомнился знаменитый «Крик» Мунка. Пояснения отсутствовали, но и без того было ясно: Дом профсоюзов в Одессе. Подтверждала это и фигура слева на переднем фоне, где округлый человечек вытягивает руку со штуковиной, в которой угадывается огнестрельное оружие. Оно направлено в сторону человечка, стоящего на карнизе.

«Это тот самый сотник, засветившийся на всех телевизионных каналах и вскоре безвестно сгинувший».

Третий рисунок — земля сверху, не исключено, из кабины боевого самолёта. Внизу между зелёными насаждениями лежал человечек — судя по подолу платья — женщина. Вокруг — красное пятно.

«Кровь».

— Ну что вы обо всём этом думаете, Ольга Юрьевна?

Она воспользовалась моментом, чтобы больше не смотреть на это примитивное, оставляющее крайне неприятное впечатление творчество.

Участковый приподнялся — забрать рисунки. Посетительница отметила: мужчина вступил в ту пору, когда злободневен вопрос — ремень застёгивать под животом или повыше.

— Ваше мнение?

— Извините, но я больше не работаю в школе, так что…

— Я пригласил вас не для эспретизы.

— А для чего?

— Вы действительно того… Ни о чём не догадываетесь?

— А о чём мне следовало догадаться?

В это время дверь распахнулась — на пороге возникла статная фигура хлопца в самовязаном свитере. Ни слова не говоря он уселся за пустующий стол и включил компьютер.

— Тебе дедуля с улицы Белых акаций звонил, — переключился Подопригора на коллегу.

— Чего надо? — хлопец продолжал стучать по клавишам, не отрываясь от монитора.

— Дедуля говорит, что знает, кто стрелял вчера на Липовой.

«Боже, это же рядом с нами!»

— И кто? — вяло поинтересовался коллега.

— Обещал сказать товарищу Бойко при личной встрече.

— Блин! Неохота мне к нему переться! Уболтает вусмерть!

— А ты звякни. Я подстрахую: через пару минут скажу, что тебя вызывает начальство.

Товарищ Бойко продолжил стучать по клавиатуре, а Подопригора вернулся в прежнюю позицию.

— Ваша свекровь Софья Михайловна Садовая проживает вместе с вами?

— С некоторых пор она живёт в нашей квартире.

Пал Палыч заглянул в лежавшую перед ним бумагу: