Мокрый не боится дождя

Павел Петрович стоял у двери мансарды и смотрел на гордость приусадебного участка — тёмно-зелёный еловый конус с коричневыми эллипсами. Много лет назад эта ёлочка встретила его первой. Юная, она стояла без единой шишечки, но с нежно-салатовыми побегами. Иришка позднее приохотится поедать эти отростки, что жена объяснит авитаминозом и примется с удвоенной энергией пичкать дочку фруктами и овощами. Что ж, её усилия не пропали даром: нынче Ирина Павловна вполне себе цветущая дама, давно обогнавшая родителей в росте и весе.

…Они пришли осматривать дом всей семьёй. Стоял апрель. Аномально-жаркий. В палисаднике распустилась сирень. Дания расчувствовалась и принялась декламировать из Томаса Элиота:

— «April is the cruellest month, breeding lilacs out of the dead land, mixing memory and desire, stirring dull roots with spring rain».

Жестокий месяц апрель! Гонит сирень из мёртвой земли, мешает воспоминания и страсть, бередит сонные корни весенним дождём!

— Сама перевела! — сообщила англоманка домочадцам… А отец семейства запрокинул голову и упёрся как раз в мансардную дверь. Её тогдашний тёмно-коричневый цвет показался исключительно благородным, и ему нестерпимо захотелось всю оставшуюся жизнь выходить через эту дверцу на балкончик и смотреть вдаль.

— А по вечерам у нас поёт соловей! — объявила пожилая хозяйка в клеенчатом цветастом фартуке, запросившая за дом цену по тем временам баснословную. По тому, как она твёрдо стояла на своём, Белозерцев ещё более уверился в достоинствах постройки. Понравился дом и его девочкам: Дане — по причине цокольного этажа для кухни и столовой, Ирине-из-за беседки, так густо обвитой плющом, что внутри было сумрачно и прохладно даже в полдень.

И они его купили. Решение оказалось провидческим, ибо грозовыми сполохами уже отсвечивал час сокрушительного удара по тому, что дотоле стояло неколебимо-по сберегательным книжкам СССР.

…Как бывший шахматный чемпион на покое продолжает разыгрывать партии с воображаемым противником, так Белозерцев продолжал анализировать информацию, что попадала в поле его зрения. Разумеется, количество каналов было ограничено, но для «пенса» хватало с лихвой. Признаться, в последнее время наблюдался даже избыток.

Дело осложнялось тем, что отставник не знал, что, собственно, он ищет между текстовых строчек. Давным давно ему продемонстрировали карту конспиративных квартир Штази в Берлине — типа той, что когда-то посещали Майко-Милкова с майором Белозерцевым. Вышедшая из употребления схема была сплошь усеяна точками. Он тогда подумал: как же аналитики разгребали все поступающие сведения, если каждый четвёртый в ГДР был тайным осведомителем секретных служб? Скорее всего в аналитических отделах наблюдалось что-то вроде информационного тромба. Нечто схожее испытывал сейчас и подполковник в отставке.

В его личном «украинском досье» накопилась разнообразная фактура. Следовало систематизировать её. Мысль об этом несколько взбодрила. «Незалежная» осталась источником боли и исследовательского азарта.

Он просматривал на мониторе сделанные накануне отъезда в Египет закладки, когда взгляд выхватил фамилию — «Титочка». У заместителя командира батальона «Азов» — округлое, мягкое, с плохо запоминающимися чертами лицо. Впрочем, имеется примета. Чуть повыше переносицы — припухлость, в народе именуемая «жировик». Напоминает третий глаз мифического чудища. Не то цербера, не то циклопа. Вспомнить Павлу Петровичу не дали: в дверь просунулась голова Костика:

— Ба-бай! Те-а-ле!

Звонил издатель и редактор местного журнала «Голос улицы» и предложил сделать материал на украинскую тематику: работа посольства в бытность Виктора Черномырдина.

Два добрых часа он посвятил плану будущей публикации, с досадой отмечая, что его мозг всё время стремится переключиться на «третий глаз» Титочки. И он сдался. Его ладонь плотнее обхватила «мышку». В глубинах мозга завертелся свой «кубик Рубика».

У кого имелся третий глаз? У циклопа или цербера? Теперь он уверен, что у циклопа.

Белозерцев оторвался от монитора и спустился на цокольный этаж. Жена гладила бельё.

Он набрал воды. Дания Рафаэлевна глянула на мужа с одобрением. Она тоже придерживалась того мнения, что жидкости надо пить много.

— Дана, скажи, пожалуйста, а эти новообразования… Их называют «жировиками»… Они опасны?

— Не думаю. По крайней мере, при своевременном обращении к медикам это ничем не грозит.

«Опять она про это своевременное обращение… Нет, не пойдёт он на обследование! Во всяком случае, пока…»

— А ты помнишь эту девочку… Из Польши?

— Как можно её забыть, если она на всех Костиных снимках красуется?

— А у её отца, кажется, было что-то подобное. На лице.

— Честно говоря, не обратила внимание.

— По-моему, супружница у него милашка.