Молчаливый полет

Книгу в руки взяв, некий важный чин
Говорил надменно и хмуро:
«Салтыков-Щедрин… Салтыков-Щедрин…
Это что еще за фигура?»

Крепостник-лентяй, не сходя с перин,

Пальцем рвал страницы журнала:
«Салтыков-Щедрин! Салтыков-Щедрин!
Ну и птицу ж ветром нагнало!»

Разевая рот на мужицкий клин,

Темя скреб мироед-хапуга:
«Злопыхатель, вишь, Салтыков-Щедрин,
Водит словом, вишь, вроде плуга…»

Даровым зерном расперев овин,

Сокрушался поп-лихоимец:
«Ой, не чтит церквей Салтыков-Щедрин,
Пресвятых господних любимиц!»

Толстосум, старшой средь гостей-купчин,

Уронив очки с переносья,
Бормотал: «Беда! Салтыков-Щедрин
Ест, как плевел, наши колосья».

«Старина отцов, лучше нет старин, —

Раздавался крик ретрограда, —
Стариной тряхни, Салтыков-Щедрин
“Пошехонской” только не надо!»

И штабной шпион, наживая сплин,

Чертыхался, отпрыск Иуды:
«Как в моей душе, Салтыков-Щедрин,
Разглядел ты прусские ссуды?»

Слышен он поднесь из-за наших спин,

Непридушенной своры скрежет:
«Салтыков-Щедрин? Салтыков-Щедрин —
Это тот, кто нас доманежит!»

Да, покуда жив среди нас один,

Хоть один кровавый наемник,
Смерть несет ему, Салтыков-Щедрин,
Величавый твой многотомник.

Да, меж тем как чад бредовых доктрин

Исторгают пьяные бурши,
Пред тобой дрожат, Салтыков-Щедрин,
И враги и их помпадурши!

7 мая 1939

Бурятское село [245]

Она — недотрога, ее не коснешься;
Направишься к ней, по дороге споткнешься;
Подступишься с нежностью, тут же запнешься
И, чуть размечтаешься, сразу очнешься.

Она — недотрога: таежницам рысям

Нужна ли труха неотправленных писем.
Двусерпие век соответствует высям,
Где месяц бурятский от звезд не зависим.

Она — недотрога: на крыльях рояля

Впивается в сердце шаманская краля,
Его ядовитыми связками жаля
И, в ходе охоты, свежуя и вяля.

А если мне снятся, как темные осы,

Пьянящие пятки, что ангельски-босы,
А если впитались в могучие косы
Моих поцелуев нескромные росы,

А если о трепете пойманной птицы

Твердят мне предплечья мои и ключицы,
И если в ноздрях перегон медуницы,
А в ухе — чуть слышное «мой бледнолицый»,

То это от слитого с бредом подлога,

От сладостных козней буддийского бога,
От струй Селенги, что бурлит у порога,
От глаз, что в бинокле сверкнули двурого,
От Вашей застольной, моя недотрога!

28 августа 1943

Глашатай [246]