Молчаливый полет

Жизнь у нас тревожна и бессонна.
Кто мы все? Спортивная колонна.
Все мы вроде велосипедисты,
Мы в пыли, мы попросту нечисты.
Мы, надев дорожные доспехи,
Щелкаем пролеты, как орехи.
Мы на двухколесных самокатах
Едем, едем мимо сёл богатых.
Мы в поту и по-спортсменски тощи,
Прорезаем масличные рощи.
Пади влажны и сады тенисты —
Но несутся велосипедисты.
Давят грудь цивильные доспехи,
На столбах — бесчисленные вехи,
Нет возможности остановиться,
Оглянуться, охнуть, удивиться,
Сделать в книжке краткие пометки,
Плод сорвать, трепещущий на ветке,
Молоком снабдиться у молодок,
Ту иль эту взяв за подбородок.
Нам нестись, дистанций не считая,
С терпеливостью сынов Китая,
Сквозь бескрайней шири мелколесье,
На движеньи зиждя равновесье.
А иные валятся в канаву,
Путь счастливцам уступив по праву,
И лежат под тяжестью доспехов,
До заветной цели не доехав.

20 июля 1951

МИНИАТЮРЫ, ЭКСПРОМТЫ, ШУТОЧНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Воспоминание [270]

Веселого слова «пощада»
Влюбленное сердце не знало, —
Она говорила — «не надо!» —
И руки мои целовала…

1922

Москва [271]

И город — хам, и хамом обитаем.
Что изменилось со смешной поры,
Когда нас царским потчевали чаем
Столицы постоялые дворы? —

Февраль 1925

Жених Тамары [272]

Памяти Сергея Есенина

Убит и демоном отогнан.
В Эдем неведомый ведома,
Душа распахивает окна
Необитаемого дома.

29 декабря 1925

«Свиданьем с Раей упоенный…» [273]

Свиданьем с Раей упоенный
И от цветов еще пьяней,
Вплету я красные пионы
В букет, преподнесенный ей.

В нем чередуются пионы

С гортензией и с резедой
Как стихотворные пэоны
Четырехстопной чередой.

Вы несговорчивы и горды.

Пион один, пион другой
Слетает с рифмой резедой
Пэон второй, пэон четвертый.

Но, Рая, Рая, милый друг,

Какая польза от пиона,
Когда внимательней шпиона
Твой недоверчивый супруг.

Июнь 1927

Экспромт в коллективное письмо к Шенгели [274]

Два странника, мы долги пробыли
Вдали от южных берегов,
Пока не встретились в Петрополе,
В столице стужи и стихов,
Что на приветственно захлопали
Из невских каменных оков.

И днесь в неистовом восторге я,

Следя за скачущим Петром,
Во славу Нины и Георгия
Вожу рассеянным пером,
Пока звенит ночная оргия
Над белым невским серебром.

…Но ах! и ах! журьба Татьянина

Неубедительна для нас,
Чья муза южным ветром ранена,
Чем дом не Павловск, а Парнас
И кто любезного крымчанина
Охотней слушает рассказ.

20 июля 1927

Литературная Энциклопедия Никитинских субботников [275]