Молчаливый полет

То «Тайное тайных» и «Зависть» Олеши глухая,
То Лида Сейфуллина в мелких фиалках у края,
То пыльный Пильняк, пропитавшийся шепотом келий, —
И вот в Госиздат бронзовеющий входит Шенгели.

Он входит, он видит: в углу, в ожиданьи погоды,

Пылятся его же (опять они здесь) переводы.
Давно не печатал! на договор брошена шляпа,
И в желтую рукопись падает львиная лапа.

Глаза на Главлит, опустившийся плоскостью темной,

Глаза на авансы, что жрет Маяковский огромный,
И, точно от Горького, пышные брови нахмуря,
Строчит он, а в сердце летит и безумствует буря.

Но грустный Халатов ответствует штурму икотой,

Семь завов поэту ответствуют сладкой зевотой,
И ржавые перья в провалы, в пустоты молчанья,
Ослабнув, кидают хромое свое дребезжанье.

Полонский к ушам прижимает испуганно руки,

Учтивостью жертвуя, лишь бы не резали звуки;
Ермилов от ужаса только руками разводит, —
Шенгели не видит, Шенгели сидит — переводит!

27 декабря 1928

Лермонтов (о Маяковском и Сельвинском) [280]

Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!
Но как враги избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.

Они расстались в безмолвном и гордом страданье

И милый образ во сне лишь порою видали.
И час пришел: наступило за «Леф'ом» свиданье…
Но в «Новом мире» друг друга они не узнали.

1928?

«Помятая, как бабушкина роба…» [281]

Ты мне воздух, и дождь, и вино.

Ада Владимирова

Строчка «Ты мне воздух, и дождь, и вино» надолго останется в литературе.

Из речи профессора Розанова И.Н. об Аде Владимировой

Помятая, как бабушкина роба,
Как жаба, раздуваешь ты свой зоб,
Кидая в дрожь нервических особ,
Ты декламируешь как бы из гроба.

Чревовещательница и хвороба,

Ты персонаж, каких не знал Эзоп,
Ты — вол, что в тупости своей утоп,
Лягушка и Крыловская утроба.

Ты — воздух, где повесили топор,

Ты — потный дождь из Розановский пор,
Ты и вино, прокисшее в корзине,

Ты воздух нам, ты дождь нам, ты вино,

И, смешанная с ними заодно,
Ты, безусловно, oleum ricini.[282]

17 февраля 1929

«Как губы милой, рдеет слово Жица…» [283]

Как губы милой, рдеет слово Жица,
Одна отрада — слушать злого Жица.
Взгляните на него во время прений,
Не осуждайте так сурово Жица.
Он как барбос бросается на встречных,
Не называйте же коровой Жица.
Победа над Пеньковским в рукопашной —
Последняя поднесь обнова Жица.
Довольно с нас и этого любимца,
Не требуйте, друзья, другого Жица.

29 февраля 1929

Экспромт («На протяжении версты…») [284]