Молчание ягнят

Мистер Гамб только что вымыл волосы, и голова была всё ещё обмотана полотенцем. Он похлопал рукой по простыням, нашёл пульт дистанционного управления видеомагнитофона и нажал кнопку «пуск».

На одной кассете он записал самые интересные места из двух фильмов и по многу раз просматривал её во время подготовки к очередному похищению или перед расправой над жертвой.

Первой шла чёрно-белая запись четверть-финала конкурса «Мисс Сакраменто — 1948» — предварительный отбор на длинном пути к сражению за звание «Мисс Америка» в Атлантик-Сити.

Девушки в купальниках поднимались на сцену, держа в руках цветы.

Пудель мистера Гамба уже бессчётное количество раз видел эту плёнку, поэтому, едва услышав музыку, тут же сжался в комок, прекрасно зная, что хозяин сейчас начнёт тискать его от восторга.

Несмотря на стиль сороковых годов, лица некоторых девушек были довольно привлекательны. Ноги некоторых конкурсанток тоже были неплохой формы, хотя из-за отсутствия тонального крема казались немного полноватыми.

Гамб крепко прижал к себе пуделя.

— Смотри, Красотка, вот она идёт, вот она идёт, вот она!

Девушка в белом купальнике подошла к ступенькам, ведущим на сцену, озарила улыбкой молодого человека, подавшего ей руку, и, развернувшись на высоких каблуках, ушла в сторону. Камера скользнула по её бёдрам. Мама. Это была его мама.

Мистеру Гамбу не было нужды трогать кнопки перемотки — он сделал повторы, ещё когда записывал фильм. Девушка двинулась обратно, спиной к лестнице, исчезла с лица улыбка, всё так же спиной она попятилась к проходу. Потом снова вперёд, вперёд-назад, вперёд-назад.

Когда она в очередной раз улыбнулась молодому человеку, Гамб тоже улыбнулся.

Ещё один кадр запечатлел маму в группе других девушек, поздравляющих победительниц.

Следующую запись он сделал с программы кабельного телевидения в чикагском мотеле — тогда ему пришлось быстро рвануть в город, купить видео и остаться ещё на одну ночь, чтобы записать фильм. Это был дешёвенький рекламный ролик, который крутили поздно ночью, как фон к секс-рекламе. Безобидный, немного капризный фильм сороковых-пятидесятых годов, показывающий волейбольный матч в лагере нудистов. Кадры из секс-фильмов тридцатых: обнажённые актёры в носках и с искусственными носами. В зависимости от рекламы, фильм сопровождала самая разная музыка. Сейчас это был ностальгический «Взгляд любви», совершенно не соответствующий весёлому и оживлённому действию.

Ползущий по экрану текст рекламы выводил из себя, но, к сожалению, с ним ничего нельзя было поделать.

И, наконец, вот он — открытый бассейн. Судя по пышной зелени, где-то в Калифорнии. Всё в духе пятидесятых. Обнажённые грациозные девушки. Некоторых он даже помнил по эпизодам в эротических кинолентах тех лет. С весёлыми криками и смехом девушки выскакивают из воды и, обгоняя музыку, бегут к лестнице водного трамплина. Поднимаются наверх — и съезжают вниз. У-у-ух! Груди вздымаются, хохот, ноги в стороны — и всплеск!

Опять мама. Выходит из воды, следом за девушкой с кудрявыми волосами. Часть лица скрывает текст выползшей на экран рекламы секс-шопа «Золушка». Вот она поворачивается спиной, бежит к водному трамплину и поднимается по лестнице, вся мокрая и сверкающая, полногрудая и гибкая, с едва заметным шрамом от кесарева сечения. Прыжок — всплеск! Как она прекрасна! Даже не видя её лица, мистер Гамб наверняка знал, что это мама, снятая после того, как он видел её в последний раз. Кроме, конечно, снов и собственного воображения.

По экрану пробегает реклама пособия для молодых супругов, и фильм обрывается.

Пудель прищурился, в страхе ожидая очередной вспышки хозяйской любви.

— О, Красотка! Иди к мамочке. Мамочка скоро будет такой красивой!

Сколько, сколько ещё нужно сделать, чтобы подготовиться к завтрашнему дню.

Слава Богу, из кухни не слышно её криков, как бы она не надрывалась. Но когда он начал спускаться по лестнице в подвал… О, Господи, он так надеялся, что она будет спать. Сидящий у него на руках пудель повернул голову на звук и тихо зарычал.

— Моя крошка, ты у меня воспитана лучше, чем она, — прошептал мистер Гамб, уткнувшись лицом в шёрстку собаки.

Комната с колодцем была слева от лестницы. Он даже не взглянул в её сторону, не обращая внимания на отчаянные крики из подземной темницы — насколько он мог слышать, они даже отдалённо не напоминали нормальный английский язык.

Мистер Гамб свернул направо, вошёл в мастерскую и, спустив пуделя на пол, включил свет. Несколько бабочек вспорхнули вверх и беззаботно уселись на электропроводку.

К работе он всегда относился очень тщательно, готовя свежие растворы только в сосудах из нержавеющей стали и никогда из алюминия.

За многие годы он научился делать всё точно и правильно. Работая, он постоянно твердил себе: «Ты должен выполнять всё методично и аккуратно, без всяких отклонений, потому что дело твоё очень и очень тонкое».