Молчание костей

Щелкун посмотрел на сестер Несс сначала одним глазом, а затем другим, при этом изогнувшись всем телом, как будто сомневался в том, что увидело одно око, пока другое не дало подтверждения. Затем снова зафыркал, как будто отхаркивал мокроту, и это было жутко. Фырканье с каждой секундой усиливалось, но смысла в нем сестры не улавливали.

– Мы тебя не понимаем, – разочарованно произнесла Адрана. – Ты ведь помнишь меня? Мы встретились в магазине у Даркли, но по дороге в порт на нас напали…

Щелкун перестал издавать звуки и быстро задвигал нижними руками: раскрыл одну ладонь, а пальцами другой провел по ней. И повторил этот жест несколько раз.

– Рискну предположить, – заметил Паладин, – что этот индивид просит ручку и бумагу.

Фура бросилась к своему столу, вернулась с запрошенными предметами и вложила их в верхние руки щелкуна. Пришелец ощупал, осмотрел и покачал головой, а затем начал писать. Сестры Несс с удивлением наблюдали за этим процессом: пришелец писал наклонным плавным почерком с завитушками и делал это с такой безупречной аккуратностью, с таким изяществом, что эти строчки могли бы стать примером кропотливого копирования на утомительном уроке в домашней школе.

Мои дорогие капитаны!

Благодарен вам за помощь.

Надеюсь, что вы как можно скорее доставите меня к друзьям.

Все ответы, которые вы ищете, – и даже больше – можно найти в Тревенца-Рич.

Но только с моей помощью, если я выживу.

В связи с этим должен с сожалением сообщить, что мне грозит неминуемая гибель.

Возможно, у нас меньше времени, чем хотелось бы.

Тазакнакак

– Он не хотел возвращаться ни в один мир, – сказал Рутер, проводя пальцами по своей седой пряди. – Не потому, что не жаловал миры, – он обожал их всем сердцем, – а потому, что ни один не нравился ему больше остальных, и он сказал, что привык любоваться ими со стороны. Он сказал, что это самое красивое зрелище в Собрании или за его пределами, и он хотел бы упиваться этим зрелищем, пока не погаснет Старое Солнце. Он просил взять запасную пластину от корпуса и какой-нибудь неисправный скафандр и прикрепить к пластине кусок паруса – одну-две квадратные лиги. Этого будет достаточно, чтобы он мог смотреть на миры, но чтобы его не унесло в Пустошь при первом же всплеске солнечного ветра. – Рутер сглотнул с таким видом, словно выдал доверенный секрет. – Он сказал, что вряд ли это будет слишком хлопотно для нас, но если окажется наоборот…

– Не окажется, – сказала Фура с уверенностью и теплотой. – Это пожелание совсем нетрудно выполнить, если ты уверен, что ничего не перепутал.

– Уверен. – Рутер опустил глаза.

– Значит, он тебе доверял, как никому другому, – проговорила Адрана, – и хотел, чтобы именно ты огласил его последнюю волю, когда придет время. Ты хорошо служил ему, Рутер, и хорошо служишь сейчас. Мы все устроим.

– Думаю, будет правильно… – начал Рутер. – Если мы возьмем пластину с «Веселой кобылы»?

Фура кивнула:

– Я абсолютно согласна. Она была хорошим кораблем, и она снова станет хорошим кораблем! Найдется и кусок парусины, чтобы направить капитана к Старому Солнцу. Уверена, что оно будет согревать ему лицо на протяжении еще нескольких Заселений.

Чувства Фуры были вполне искренними, к тому же она была полна решимости сохранить создавшуюся атмосферу добросердечности любой ценой. Завещание капитана Верранвелла будет выполнено. Фура считала, что легко отделалась, поскольку могло потребоваться куда больше материалов и хлопот.

Итак, для Верранвелла собрали скафандр из частей, которые были повреждены или ненадежны, но в совокупности выглядели достойно, и отыскали кусок обшивки размером две на четыре пяди, оставшийся после ремонта на «Веселой кобыле». Капитана поместили в скафандр и привязали к пластине; на другой ее стороне закрепили сложенный парус. И в торжественной обстановке, в присутствии обоих экипажей, запустили покойника в космос, придав ему небольшое вращение, чтобы обеспечить раскрытие паруса и натяжение тросов.

Через час конструкция стабилизировалась, парус поймал фотонный поток и Верранвелл стал чем-то вроде плавучего якоря, обращенного к светилу. В течение следующего часа под всеобщим наблюдением он отошел достаточно далеко от соединенных кораблей, чтобы оказаться на грани невидимости. Покойнику предстояло вращаться вокруг Старого Солнца по непредсказуемой орбите с постепенно растущим средним диаметром. Пройдет много веков, прежде чем он покинет пределы изведанного пространства, и до того момента любой добросердечный капитан, обнаружив погребальную ладью, сможет подтолкнуть ее обратно к свету и жизни, понимая, что даже если ее пассажир не пожелал упокоиться в одном из миров, с Собранием как таковым он так и не смог расстаться.

Глава 12