Молчание пирамид

— У тебя есть еще какое-то задание от своего начальства? — дружелюбно спросил он.

— Есть, — не сразу отозвался помощник.

Кажется, здесь не было ни одного человека, который бы выполнял одну задачу, и хорошо, что помощник честно признался…

— А оно не повредит моей работе?

— Нет… Я даже могу сказать. Мне поручено выяснить происхождение драгоценностей. Есть договоренность с твоим руководством… Ты же понимаешь, не каждый день откуда-то приносят по рюкзаку ценнейшего жемчуга.

— Он что, археологический? Из раскопок?

— Эксперты говорят, не похоже, чтоб в земле лежал. Ну, или где-то хранился в идеальных условиях. Ты же знаешь, долго его не сохранить, максимум триста лет, потом рассыпается в пыль. А этот свежайший! И откуда такая масса? Где добывают? Почему раньше никогда не появлялось такое количество?.. Поэтому основная версия — жемчуг все-таки археологического происхождения.

— А не искусственный? Читал, японцы выращивают…

— Искусственный ничем не отличается от естественного, — со знанием дела объяснил Плюхач. — Японцы просто вводят песчинки в мантии живых моллюсков, а перл растет как обычно. Но не таких размеров! И цветов. Цвета же зависят от химсостава воды, от географии морей и самих раковин. А потом, какой смысл Алхимику выращивать жемчуг искусственно, чтобы потом пилить и доставать песчинки?

— У алхимиков своя логика, товарищ майор…

— Меня зовут Владимир Иванович…

— По легенде?

— По жизни… Логика какая-то сумасшедшая, фантастическая…

— Вот поэтому заниматься будем прежде всего ею, — жестко произнес Самохин. — И только потом — твоей второстепенной задачей.

— Меня предупредили, — обиженно вздохнув, сказал помощник. — А я все равно не понимаю… На хрен заниматься больным бредом, когда можно раскрутить этого Сумарокова, а потом взять в руки весь мировой рынок жемчуга?

— Похоже, ты все время работал с драгоценностями?

— Куда приставили, там и работаю…

— А как же лекарство от старости и слабоумия? Плюхач посмотрел на него, как на безумца.

— Неужели ты веришь?

Машина остановилась у невзрачного трехэтажного дома сталинских времен с остатками былого великолепия в виде лепнины и портиков над окнами.

— Это же не религия, чтобы верить. — Самохин открыл дверцу. — Здесь, что ли?

— Здесь, — проворчал помощник и повел Сергея Николаевича в подъезд. — Тебе что, тоже хочется жить вечно?

— Мне — нет. Но есть люди, которые мечтают… На втором этаже Плюхач остановился и кивнул на железную дверь.

— Видел я этих людей… Нахапали, нажрались — изо рта валится… Все есть, а жизнь коротка. И перед смертью все равны…

Сергей Николаевич повернул ключ в замке.

— Ты когда-нибудь нищим подавал?

— Кому? — изумился помощник. — Нищим?

— Ну да…

— К чему это, не понял?..

— Я вот тоже никогда не подавал, — признался Самохин, открывая дверь. — А тут недавно ко мне нищенка подошла, и я ей бросил какую-то мелочь. И такое началось!

За порогом квартиры стоял и улыбался исчезнувший заштатный генерал Хлопец…

— Давно поджидаю, гости дорогие! — Он по-хозяйски принял чемодан, подал тапочки и распахнул двухстворчатую дверь в гостиную. — Прошу к завтраку!

Стол был накрыт, как в ресторане, с накрахмаленными салфетками, полным комплектом приборов и на три персоны, но, пожалуй, слишком тяжеловато для утренней трапезы: с мясной нарезкой, салатами, зеленью и большим блюдом горячего, дымящегося плова. На краю, выстроенные по ранжиру, стояли бутылки от минералки до виски и дорогого коньяка.

Однажды Самохин присутствовал на закрытом заседании Совбеза, где Липовой делал доклад. По его рекомендации правительству следовало все высвобожденные либо неиспользованные бюджетные средства направлять на увеличение пенсий и пособий для инвалидов и стариков, ибо это та единственная и опасная сила общества, которая способна при определенной организации смести любую власть, любой режим, не прибегая к использованию оружия. Только она этого пока не знает, силы своей не осознает и, не приведи бог, осознает. Против нее невозможно применять водометы, ОМОН с дубьем и слезоточивый газ; на нее нельзя натравливать журналистов, собак и скинхедов с пивными бутылками. По сравнению с голодным и обиженным пенсионером на улице, террорист с бомбой это просто локальное и безобидное недоразумение.

— Никто из нас не избежит старости, господа, — совсем уж пафосно заключил Липовой. — И прежде чем выскажутся мои оппоненты, прошу всех встать и почтить минутой молчания вечную молодость.

Говорят, этот морской философ и не такое выдавал, поэтому никто не встал и не почтил, как обычно похихикали и отметили остроумие. Адмиралу тогда возражали все, считая, что беззубые старики, инвалиды и прочая неработь съедят весь рост валового продукта, а чтобы повысить безопасность государства и не бороться с ними на улицах, нужно продолжать проверенную практику — противостоять их организации, разделяя на множество категорий и поддерживая неприязнь между ними.

Знал бы Липовой, на что уходят бюджетные денежки!

Хлопец словно мысли его угадал или в самом деле за годы работы в «Бурводстрое» кое-что перенял от ясновидящих особ, в основном женского пола.