Молчание сонного пригорода

Род был специалистом по анализу данных, который проводил целые дни, читая плоские файлы на экране, и хрустел цифрами, составляя гистограммы. Некоторое время назад произошел один неловкий инцидент: Род подкатился к нему в мужском туалете. Но это было давно.

Мимо прошел еще один человек в серых брюках со слегка опухшим лицом, и Тед повернул голову, буркнув приветствие: это был Дон Файнстейн, еще один специалист по планированию аварийного восстановления во «Взаимной лояльности». Он был специалистом своего дела, которое заключалось в том, чтобы до посинения писать коды. Он особенно умел обращаться с Тедом, то есть проявлять добродушие без лишней назойливости. Из офисных сплетен Тед узнал, что Дон развелся несколько лет назад и у него была маленькая дочка Ли. Еще у него были глаза кофейного цвета и громкий, грубоватый голос. Когда Дон поздоровался с ним в ответ, Тед почувствовал, что слова вибрируют внутри его, как в резонаторе. В каком-то смысле Дон напоминал ему отца, но Тед слишком хорошо знал самого себя, чтобы выпускать их взаимодействие за рамки короткого разговора. Или профессиональных вопросов. Обычно они делили рабочие задачи между собой по категориям: Дону доставались стихийные бедствия, Теду — техногенные. Когда им приходилось координировать действия, например готовя презентацию или отчет, они работали согласованно, как близнецы. Тед проработал в фирме на месяц больше Дона, но Дон был старше, и Тед считался с его мнением. Кроме того, Дон обладал тем, что другие сотрудники фирмы называли сноровкой. По этой причине Дон обычно был главным связующим звеном между отделом по восстановлению и начальством.

— Я собираюсь с утра взять у этих, наверху, новые параметры безопасности. Новый клиент — настоящая головная боль. Глисон хочет, чтобы мы заткнули все дыры.

— Да. Ясно. Интересно, отличит ли Глисон брандмауэр от пожарной перегородки.

Дон одобрил его улыбкой, поворачиваясь, чтобы идти. Тед повернулся на стуле, глядя вслед удалявшейся объемистой фигуре Дона, пока не почувствовал, что на него смотрит Род. Он резко кинулся в свою укрепленную цитадель и застучал по клавиатуре. Чтобы сымитировать аварию, нужно как следует сосредоточиться, и совсем ни к чему, чтобы на него пялился какой-то гомик. Сегодня утром, согласно календарю, он должен проверить механизм защиты от переполнения. Новые параллельные процессоры легко могли справиться с пятью гигабайтами в секунду, но при превышении этого уровня система массового обслуживания работала со сбоями. Он пол-утра провел, проталкиваясь сквозь липовые цифры и глядя на всплывающие на экране надписи «НЕРАЗРЕШЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ». Ему казалось, что проблема как-то связана с неровными столбцами цифр.

Перерывы он делал всегда в одно и то же время. В 10:00 он вышел из бокса и нацедил себе кофе из гигантского термоса возле кодаковского копировального аппарата. В 10:30 он зашел в мужской туалет, держась подальше от окон. Возвращался он всегда той же дорогой, тайком поглядывая на чужие рабочие места, ничего ли не изменилось со вчерашнего дня. Схемы и отличия, непрерывность и изменение. Иногда обстановка успевала поменяться, пока он ходил в туалет, но нужно было быть настороже, чтобы не пропустить.

По дороге он проходил мимо рабочих мест трех системных аналитиков. Бокс Солли Уочника, старшего, походил на хлев, оклеенный обоями. Фоном служили трехмерные компьютерные картинки, наклеенные на бежевые листы самоклеящейся пленки, у которых заворачивались уголки. Весь бокс захламляли самоклеящиеся бумажки, стопки распечаток, десяток кофейных кружек, дурацкие афоризмы в рамках и настольная коробка со скрепками и дешевыми ручками. Для сравнения, Бен Ашока был помешан на аккуратности. Единственное, что украшало его стены, — это бизнес-календарь с аккуратно вычеркнутыми пунктами, а на столе со столешницей из жаростойкого пластика было совершенно пусто. В ящике его стола, который Тед как-то сподобился увидеть открытым, лежал рулон прозрачного скотча, детские ножницы, пузырек со штрихом и маленький степлер — выложенные в ряд. Теда восхищали точные массивы Бена, но у него почти никогда ничего не менялось, тогда как мерзость запустения у Солли манила к себе, словно корзина для бумаг.

Угловой бокс принадлежал Майре Коннор и представлял собой нечто среднее между крайностями коллег. Майра периодически делала попытки навести у себя порядок, но ей нравилось держать то, что мать Теда называла «штучками»: крохотного гипсового эльфа, сувенирный брелок, отполированный кусок голубого стекла и несколько снимков в хромированных и золотых рамках. Сегодня на столе у Майры он заметил новую фотографию, где зубастый мальчик в голубых шортах повис на пожарном шесте, обхватив его руками и ногами.