Молчание сонного пригорода

— Слушай, Алекс. — Я поднял нож над квадратным куском пиццы. — Ты же знаешь геометрию. Из чего состоит квадрат?

Он так пристально уставился на свой ужин, что испачкал нос томатным соусом. И вдруг отодвинулся.

— Из двух треугольников!

— Правильно. Ну вот… вот так… — Я быстро разрезал все квадраты по диагонали и протянул ему вилку.

Он подозрительно уставился на куски:

— А они одинаковые?

— Разумеется, иначе из них нельзя было бы сложить квадрат. Теперь давай ешь.

«Давай, накорми маленькое чудовище», — пробурчал Сногз. Как ни странно, Мартин сказал то же самое.

И мы ушли, сказав Стеффи, что вернемся около девяти. Ужин в ресторане? Фильм, который мы никак не могли пропустить? Нет, вечер открытых дверей в Риджфилдской начальной школе. Мы были там в прошлом году, поэтому примерно представляли себе, что нас ожидает. Мы прослушали шаблонную агитационную речь директора Ливая о содружестве отличников и постояли в классе первоклассников, чтобы нам рассказали, как начинается утро. Но сегодня на повестке дня был второй класс, умножение, заполнение дневника и книги в твердых обложках.

У входа мы заметили Фрэнсиса и Фрэнсес Конноли, одетых так, будто они явились прямо с работы. Я слышал, что у них была постоянная круглосуточная няня, просто на всякий пожарный, если что-нибудь случится в офисе.

— Эй, привет! — крикнула им Мэвис Тэлент, прежде чем они нас заметили.

На ней был черный свитер и юбка такого вида, словно бы ее пропустили через печь для обжига. На Артуре Шрамме была неяркая одежда финансового консультанта, а на лице застыло озадаченное выражение, как будто он понятия не имел, каким образом здесь очутился. У него почти всегда был такой вид. И все-таки должен же он хоть иногда выглядеть проницательным и знающим, иначе как бы он мог внушать уверенность клиентам?

Как всегда, Фрэнсис крепко пожал всем руки. Я подозреваю, что он и в спальне не отступал от этого ритуала. В конце концов, это называют тесным общением. Но у Фрэнсес реакция была другой. Она чарующе улыбнулась бедному растерянному Артуру и сняла рукой пушинку или что-то такое с его пиджака. Никто не смотрел, и ее рука задержалась у его лацкана. Когда он поднял глаза, она поймала его взгляд. Я увидел, как она медленно облизала верхнюю губу. Артур превратился из озадаченного в очарованного. Как будто повторялся недавний ужин у Мирноффов — за исключением самих Мирноффов. Саманта ходила в Пайнвудскую начальную школу в более шикарном районе.

— Не нравятся мне эти школьные сборища. — Мэвис потянула Артура. — Я всегда волнуюсь, вдруг мне скажут, что Брирли прогуляла физкультуру или что-нибудь в этом роде.

— Надо подать на них в суд, — сказала Фрэнсес так спокойно, что мы только через несколько секунд поняли, что она шутит. Во всяком случае, я думаю, что она шутила. Так или иначе, пора было идти в спортивный зал, который одновременно служил и актовым залом, и театром с плохой акустикой.

Мы услышали повторение прошлогодней речи директора Ливая, а потом пошли в класс № 17, владение классной руководительницы Алекса мисс Хардин.

Мисс Хардин встретила нас у двери и сказала, чтобы мы сели за какую-нибудь из миниатюрных парт. Мы уже встречались с ней раньше, но очень коротко. Она была похожа на инструктора по аэробике: невысокая, но пружинистая, как будто кто-то вставил ей в позвоночник стальную спиральку. Ярко-голубые глаза, рыжевато-коричневые волосы, слегка за тридцать. Она говорила выразительно, не оставляя никакой двусмысленности относительно смысла сказанного. Но ее улыбка буквально растягивалась до ушей. Как-то Алекс с некоторым изумлением сказал нам: «У нее такой здоровенный рот, но она никогда не кричит».

Когда вы в последний раз заходили в класс второклассников? Когда мне было семь, класс казался большим, как поле, там было место и для шкафчиков, и для парт, подмостков со столом позади, трех досок с объявлениями и классной доски, и окна в два с половиной метра, в которые можно было глазеть, когда хотелось очутиться где-нибудь в другом месте.

Теперь парты делали из жаропрочного пластика с отформованной полочкой внизу. Ни чернильниц, ни закрывающихся крышек. Как в первом классе, вдоль всех стен проходил алфавит с примерами слов, будто ключ к цивилизации, только теперь он был написан рукописным шрифтом. Вдоль одной стены протянулись книжные полки с книжками в мягких обложках. Математический шар, нечто похожее на футбольный мяч, только на пятиугольниках у него была таблица умножения и деления, висел сзади над длинным столом рядом с движущейся моделью Солнечной системы. Поскольку еще не кончился октябрь, на досках в дальнем конце класса были скрепками распяты ведьмы и привидения Хеллоуина. Черную доску с мелом сменила пластиковая доска, на которой пишут маркером, и в мое время, насколько я мог припомнить, там не было макинтошевского компьютера, но при этом он казался мне жутковато знакомым. Не знаю, чего я ждал, но, опускаясь на приземистый, рассчитанный на гнома стульчик из голубой пластмассы, я вздохнул. Джейн осторожно пристроилась на стульчике рядом со мной.