Молчащие псы

Несмотря на то, что в объятия царского посла ее подталкивал ее любовник, король, а так же ее семейство – Изабелла Чарторыйская довольно долго сопротивлялась этому. Когда Репнин, исполняя приказ, отданный Сальдерном, попробовал нанести ей визит, она ответила ему (не лично, а через свою камеристку), что не может его принять, так как у нее болит голова. Но потом, наконец, она сдалась, и Репнин, уже после того, как овладел ею – влюбился в Изабеллу "ни на смерть, а на жизнь", просто сошел с ума от любви.

Диалог при их первой встрече:

Изабелла: - Мне приказали отдаться вам, сударь.

Репнин: - Очень интересно, сударыня.

Изабелла: - Что же в этом интересного?

Репнин: - Мне было приказано сделать то же самое.

Диалог во время их прогулки по Варшаве, перед первой совместной ночью:

Изабелла: Варшава город любопытный, но Париж более интересный.

Хотелось бы быть одной ногой в Варшаве, а второй – в Париже.

Репнин: - Мне бы тогда хотелось быть в Эрфурте...

Их сын:

14 января 1770 года Изабелла родила сына, Адама Ежи Чарторыйского. Отцом был Репнин (тогдашняя сплетня гласила, что муж Изабеллы, Адам Чарторыйский, приказал отослать новорожденного во дворец Репнина в украшенной цветами корзинке). Одна из особых ироний судьбы в истории Польши является то, что человек – символ польского патриотизма и антироссийского сопротивления в XIX столетии, многолетний лидер Великой Эмиграции, князь Адам Чарторыйский – был сыном российского посла, человека, который грубо поработил Польшу.

Воспоминания Изабеллы:

Откровения Чарторыйской относительно ее связи с Репниным отметил в своиз мемуарах князь Лозун. Она лжет, говоря, что отдалась Репнину из благодарности, поскольку тот защитил ее семью от царских репрессий (в действительности же, она отдалась ему раньше); все остальное является правдой:

"Князь Репнин влюбился в меня, но был плохо принят. Беспорядки, вспыхнувшие в моей несчастной отчизне, вскоре дали ему возможность доказать, как сильно я была ему дорога. Мои родственники и мой муж, неустанно противясь ее вле, навлекли на себя ужасный гнев императрицы. Князь Репнин получил приказ отнестись к ним с наибольшей суровостью. Чарторыйские не изменили своего поведения – но, тем не менее, никогда они не были за это наказаны. Императрица, разъяренная за то, что ее приказы не были исполнены, приказала князю Репнину посадить Чарторыйских в тюрьму и конфисковать их владения. Екатерина заявила, что князь собственной головой ответит, если не исполнит тех распоряжений. Князья Чарторыйские были бы погублены, если бы у великодушного Репнина не хватило бы в тот момент отваги – он не выполнил приказ. Я считала, что моей обязанностью является вознаградить столь большое пожертвование; хотя я и отдавалась из благодарности, тогда считала, будто бы поддаюсь порывам сердца. Вскоре я стала единственным сокровищем, что осталось у князя Репнина. Он потерял должность посла, жалование и милости императрицы, и у него, которого до сих пор своей расточительностью удивлял Польшу, остался лишь скромный доход на содержание".

Финал:

Отправленный в отставку в приказном порядке Репнин, до сих пор вне себя от любви, гоняется по всей Европе за Изабеллой, страдая от ревности к другим, плача и т.д. Могущественная, циничная, грубая рука российских влияний в Польше, мощный и самоуверенный самец превратился в трясущегося, несчастного, лишенного собственной воли по причине страсти, рогатого любовника.

Ирония судьбы: он выстроил тюрьму для поляков, и сам в ней замкнулся. Он закрыл двери не с той стороны.

БРАТ "АЛЕКСА", ДАМИАН

Приезд в Варшаву, характеристика:

Мрачный, перепуганный, провинциальный юный хам, которого судьба бросила в большой город, в огромный, непонятный ему хаос, переполненный громадными домами и церквами; неуч, затерянный более, чем в лесу, потому что на улицах инстинкт не подсказывал ему, где находятся стороны света; совершенно не похожий на своего брата, пилигрима, испытанного жаром множества дорог, который в слишком юном возрасте забрался слишком далеко, чтобы бояться пускай и самого крупного города.

Впоследствии:

Постепенно он приспособился, естественным образом, ко всему, что было ему в жизни писано; человек ко многому привыкает. Поначалу он приспособился, а потом и полюбил город, в котором толпа, которая поначалу его пугала, теперь радовала, поскольку обеспечивала анонимную осторожность. Присутствие старшего брата давало ему чувство безопасности, которое старухе в носилках дает вид широких спин лакеев.

РЫБАК

Агентесса Рыбака:

Недолгой агентессой Рыбака в королевской постели была баронесса фон Шлитлер, гречанка, с девичьей фамилией Кумано (ее муж в 1774 году станет директором фабрики по производству фаянса в Бельведере).

Ксёндз Парис о Рыбаке: