Молчащие псы

Выкупив будущего тестя из кандалов и после свадьбы с его дочерью, владелец Мирова и не собирался возвращать Камыку хотя бы один дукат. Не разрешил он ему и устроить в имении алхимическую лабораторию, но под влиянием усиленных просьб супруги, которые в первый год брака, на него еще как-то действовали, назначил тому некую сумму денег на насаждение вокруг двора различных сортов деревьев. Камык свозил уже зрелые саженцы и укоренял, к тому же он взял под свою опеку все старые деревья в округе. То была его страсть, в свои годы он любил возиться с деревьями, утверждая, что в них живет Бог.

Надежды Вильчиньского на то, что более чем шестидесятилетний тесть быстро умрет, не исполнились. Крепость здоровья старика была изумительной, он не отказывал себе ни в чем: ни в вине, ни в табаке, ни в живущих в имении девках, от которых не отказывался и его зять. Но особенное впечатление производила его борода. Подобного рода бороды никто не помнил с давних времен: она стекала с лица словно серебряный водопад с базальтовой скалы, а сам он, хотя и с гордой осанкой, казался лишь дополнением к величественному пучку волос. Мужики считали его очень мудрым и по-своему уважали, обходя издалека. Народ всегда уважал стариков и кометы по тем же причинам: за длинные бороды и претензии к предсказанию событий. Правда, Камык, знающий тайны природы, предсказывал только погоду, зато никогда не ошибался. Когда как-то один из его внуков сказал ему, что когда подрастем, то заведет себе такую же бороду, чтобы быть таким же умным, старик усмехнулся и заметил:

- Борода – вовсе не признак мудрости, моя козявочка. У козла тоже есть борода.

Приближаясь к восьмидесятилетию, он все больше походил на старого горного козла, который бессмертен, ибо никто не видел его труп, разве что застреленный. Так что уже и не было надежды, что он когда-нибудь умрет. Тем не менее, Камык скончался.

По нему плакал один человек, старший сын Кацпера Вильчиньского, Александр Вильчиньсий. Мать мальчишки умерла, когда ему было девять лет. Так что ее он помнил, как в тумане. Она вечно была печальной и заплаканной, закрывалась у себя в алькове, и мало что ее касалось. Слуги перешептывались, что у госпожи "головка куку", что означало неодобрение умственным состоянием наследницы имения. Ее убил брак с человеком, который даже перед свадьбой, касаясь ее рук, не изображал из себя поэта, а впоследствии валился на нее по вечерам пьяный, грязный, тяжелый, хотя и пустой изнутри, и который не видел в ней человека, а только животное. Так же он относился ко всем окружающим, потому маленький Олек родителя не любил и целые дни проводил с дедом, избегая тетки, старой девы, которую отец привез в дом после смерти жены, чтобы та воспитывала его сыновей.

Дед научил внука любить деревья. Он рассказывал ему о них вещи настолько интересные, что, хотя и не всегда понимаемые мальчиком – они для него были интереснее, чем сказки про гномов и злых волшебников. Гномиков и колдунов нельзя было увидеть – дерево же позволяло прикоснуться к нему и разрешало удивляться, что такое вот обычное, присутствующее в обыденной жизни, вмещает в себя столько тайн и обладает столь интригующей, древней историей.

Например, дубы. Лесные дубы, как правило, принимают стройный вид, пробивая в густых зарослях товарищей собственную дыру, ведущую к небу. Их ствол прямой и гладкий, он любим теми, кто строит корабли и храмы. Дубы же, растущие на свободных пространствах, совершенно другие: толстые, шарообразные, раскинутые в ширину, поскольку им никто не мешает; к тому же их к этому вынуждают люди, которые ломают верхушки у великанов, делая из деревьев зонтики, дарящие благословенную тень. Такие дубы высаживали на полянах, помня, что овцы плохо переносят палящий зной перед стрижкой. Такие дубы называли пастушескими, а их письменная традиция доходила до времен Вергилия, который передавал римские пастырские обычаи имперским помещикам: "Во время зноя ищи тенистую долину. Пускай юпитеров дуб с древним стволом раскидывает там свои могучие ветви". Дубы в течение веков посвящали Юпитеру, и в шуме их листвы древние слышали голос отца богов. Овидий подтвердил существование сверхъестественных сил в дубовой кроне, когда описывал моление царя Эгины, в которой зараза не уставила людей:

"Поблизости высился могучий юпитеров дуб, выросший из желудя, привезенного з Додоны. На нем, по тропке, вьющейся среди коры, тянулись длинные ряды муравьев, несущих тяжелые зерна. Число их было настолько огромным, что воскликнул я: "О Бог богов, отче мой, сделай так, чтобы столько же жителей населило пустые стены града моего!". Громкий шум пробежал по ветвям дуба, хотя никакого ветра не было, и воздух стоял мертвым, сквозь мое же тело пробежала дрожь страха…".