«Молчи» (СИ)

От вечера субботы мне нечего ожидать. Очевидные вещи происходят друг за другом, не вызывая у меня шока или обыкновенного удивления: бутылки с соком, который оказывается в последствии вином или чем покрепче, затуманенные дымом никотина туалетные комнаты, разбросанные по коридорам бумажки этикеток и стаканчики, громкая музыка из актового зала постепенно становится на уровень громче. Я люблю шум, люблю людные места, где можно без особого труда затеряться, но настроения заходить в душный зал нет. Поскольку учителя, по обычаю, уединились в своем кабинете, на плечи старост взвалив груз надзора за порядком, мне приходится топтаться возле главных дверей. Я бы закрыла их, чтобы хоть свои собственные мысли слышать, но нельзя.

«Харпер, ты не против, что мы пойдем внутрь? — примерно это было сказано каждым старостой, который опирался на то, что они — тоже подростки, и им хочется „гулять“. — Давай с нами», — и я спокойно отказываюсь, уверяя, что их помощь не нужна, на что слышу:

«Ты такая ответственная, не то, что мы», — правда? Нет. Мне просто неохота дергаться под музыку на каблуках, которые в скором времени раздерут мои ноги к чертям.

И в итоге, я стою одна на страже некого порядка, прижимаясь спиной к холодной стене. В темном коридоре с глухой музыкой могу хорошо видеть, поэтому вовремя замечаю приближающиеся силуэты. Они громко говорят, видимо, пытаются перекричать музыку, и узнаю голос Причарда, поэтому нервно оглядываюсь, оторвавшись от стены, и иду в противоположную сторону, не оборачиваясь. Не буду играть по правилам матери. С тех самых пор, как она узнала, что у Пенрисс есть сын, я почувствовала неладное. Нет, я ничего против него не имею, проблема даже не в том, что не знаю его, а в том, что мне он напросто неинтересен. И это делает ситуацию куда сложнее.

Знаю, что по возвращению домой, мать начнет допрос, и ответы, желательно, должны касаться Причарда.

Иду по темному коридору, обходя мусор. Старосты должны следить за чистотой, но учителя правда уверены, что подросткам это под силу, если даже они сами не способны справиться с ними? Плакать или истерически смеяться?

Складываю руки на груди, замедляя шаг, когда понимаю, что подхожу к концу коридора, а шумный зал гудит далеко позади. Желание расслабить мускулы лица, мышцы тела одолевает, и я практически отдаюсь этому чувству спокойствия и усталости, но вспоминаю, что было вчера на лестничной клетке, поэтому опускаю руки, дернув головой, чтобы привести себя в норму. Смотрю на большое окно в конце коридора, к подоконнику которого я медленно подхожу, но отвлекаюсь на разговоры, льющиеся из-за двери уборной для мальчиков. Хмуро прищуриваюсь, слушая, и закатываю глаза, когда из-под двери начинает «течь» дым. Толкаю преграду рукой, уставившись на мальчишек класса шестого, которые что-то заорали при виде меня, быстро выскакивая из туалетной комнаты. Я не могу запомнить их лица, но голоса очень даже. На полу в темной уборной, где не работает свет, лежит дымящийся сверток фольги. Типичная дымовуха. Быстро подхожу к ней, начиная забивать ногой, пока дым не поднялся к потолку. Боль в ноге усиливается, поэтому прикусываю губу, продолжая давить сверток. Когда проблема в большей мере ликвидированна, расправляю плечи, ладонью помяв кожу шеи. Проверяю состояние пучка на голове, поправляю блузку и юбку-клеш повернув голову, чтобы взглянуть в зеркало, но скрипящая дверь отвлекает. Перевожу взгляд в сторону входа, тут же опуская его на уровень шеи первого вошедшего парня.

— О, Бэйб, — Фардж. Просто. Восхитительно. — Дил, — его язык заплетается. — Малышка спутала сартиры, — ОʼБрайен. Что. Может. Быть. Лучше.

Строгость не пропадает с моего лица, а голос не теряет жесткости:

— Где ты успел так набраться?

— Детям такое знать не стоит, — смеется, но я не вижу ничего забавного. Если он попадется в таком состоянии учителю, то решат, что это недосмотр старост.

— Лучше иди домой, — даю совет спокойно, без какого-либо осуждения и делаю шаги в сторону двери. Фардж резко встает передо мной, так что мой взгляд упирается ему в грудь, а ноздри забиваются смесью запахов из алкоголя и одеколона. Даже запах никотина не столь отвратителен на этом фоне. Дилан проходит к раковине, крутя ручки, и достает сигарету, так что проглатываю волнение:

— ОʼБрайен, не кури здесь, — прошу, сделав шаг в сторону, чтобы обойти Фарджа, но тот вновь препятствует, пустив злой смешок:

— А ты че такая дотошная? — Злость. Слышу ее в голосе, и быстро понимаю, что на нетрезвого человека лучше не нарываться. — У тебя бешенство матки, что ли? — Тихо, но глубоко вздыхаю, отводя взгляд в сторону. — У Бэйб недотрах, поэтому она трахает мозги другим? — Повышает тон резко, и я вздрагиваю, реагируя на крик.

— Не ори, — ОʼБрайен делает поток воды сильнее, чтобы приглушить голос парня.