Мольер

Мадлена умирает 17 февраля. Труппа Короля в это время (с 9 февраля) в Сен-Жермен, куда ее вызвал Людовик XIV для новой серии представлений «Графини д'Эскарбаньяс». Мольер спешит в жилище Мадлены — пятый этаж дома Брюлона, на площади Пале-Рояль. Мы не знаем, успел ли он застать ее в живых, или опоздал. В четверг 18 февраля идет заупокойная служба по умершей. 19 февраля с разрешения архиепископа Парижского ее тело везут на катафалке с площади Пале-Рояль в церковь Святого Павла. Разрешение было получено легко, поскольку Мадлена письменно отреклась от своего ремесла. И все же в книге церкви Сен-Жермен-л'Осеруа она значится «королевской комедианткой». В тот же день ее хоронят на кладбище церкви Святого Павла, где она построила склеп в 1670 году, когда умерла ее мать, Мари Эрве. Мольер, конечно, присутствовал на церемонии. Его подпись осталась на свидетельстве о похоронах, рядом с подписью хромого Бежара. С Мадленой уходит первая любовь и едва ли не целая жизнь, прожитая вместе в нежной дружбе, взаимном доверии, борьбе и радости. К счастью, у него остается Арманда. Кончина Мадлены их еще больше сближает. Но и он скоро уйдет из жизни: ровно через год, день в день, после той, кто своим терпением, верностью и мужеством умела быть ему настоящей женой. Арманда ею станет лишь после его смерти; но вдовы, даже самые примерные, не могут дать того счастья, в котором отказывали мужьям при жизни. И все их добродетели уже ни к чему.

XXXI «УЧЕНЫЕ ЖЕНЩИНЫ»

Гримаре пишет по поводу «Ученых женщин»: «Про эту комедию говорили, что она суха, скучна и годится лишь для людей книжных». Он приводит разговор двух придворных, злословящих насчет пьесы:

«— Какое мне дело, — воскликнул господин маркиз де***, — до смешного педанта? Разве может такая фигура занять мое воображение? Если Мольер хочет доставить мне удовольствие, пусть примется за придворных.

— Откуда он выкопал, — подхватил господин граф де ***, — этих глупых женщин, над которыми трудился так прилежно, словно это достойный предмет? Тут нет ничего забавного ни для придворного, ни для простолюдина».

И Гримаре рассказывает такую странную историю. Во время первого представления Людовик XIV будто бы вздумал поразвлечься тем, что не стал аплодировать: ледяное молчание двора. А на следующий вечер король объявил, что комедия превосходна и пришлась ему очень по вкусу:

«Мольер только того и ждал, будучи уверен, что суждение короля знатоки одобрят, а другие ему подчинятся. И потому он, не сомневаясь в успехе, 11 мая 1672 года поставил пьесу в Париже».

В действительности премьера состоялась не при дворе, а в Пале-Рояле, в пятницу 11 марта. Сбор был велик — 1735 ливров, так что после ежегодного перерыва, 29 апреля, пьеса пошла снова. Со дня первой постановки до 1965 года ее сыграли 1743 раза: немного больше, чем «Мнимого больного» (1735 представлений) и немного меньше, чем «Мизантропа» (1891). Что до ледяного приема в первый вечер, то если король не брезговал развлекаться за счет вельмож, он едва ли стал бы это делать в ущерб приближенным, тем более — Мольеру. Впрочем, ничто не подтверждает достоверности этого анекдота, который благожелатели и собратья не преминули разнести по Парижу.

Донно де Визе пишет в своем «Галантном Меркурии»: «Знаменитый Мольер не обманул надежд, которые заронил в нас четыре года назад, пообещав представить в Пале-Рояле в совершенстве отделанную комическую пьесу своего сочинения».