Молилась ли ты на ночь?

– А если вдруг? – встревоженно спросил очкарик, проникаясь важностью своей миссии.

– Тогда не парься и лупи их промеж рогов! – разрешила я и зашагала вниз по лестнице.

Того жирного бармаглота, которого я самолично свалила с копыт, врезав ему по месту произрастания рогов, внизу уже не было. Зато во дворе стояла знакомая красная тачка господина Куконина, и сам Юрий Павлович сидел за рулем, нервно барабаня пальцами по кожаной оплетке. Я увидела это, потому что не поленилась подойти поближе к иномарке и заглянуть в окошко со стороны водителя.

– Сидите? – язвительно спросила я безрадостно призадумавшегося Куконина. – И правильно, привыкайте: лет пять сидеть придется, я думаю!

Куконин подпрыгнул, стукнулся макушкой о потолок машины и ойкнул.

– Ничего, шишки не будет, – успокоила я. – То ли дело у бедняжки Томочки – и шишки, и ссадины, и синяки!

– Инна, это вы? – Куконин узнал меня и с новой прической. – Вы у Томочки были, да? Как она?

Я немного помолчала, раздувая ноздри в сердитом сопении, но потом все-таки ответила – если это можно было считать ответом:

– А как вы думаете?

– Пожалуйста, Инна! – задергался он. – Садитесь в машину, давайте поговорим!

– Не о чем мне с вами разговаривать! – заявила я, но в машину все-таки села.

Мне вовремя пришли на ум два веских аргумента в пользу предложения господина Куконина. Первый – что его вина еще не доказана. Второй – что в машине несравненно теплее и уютнее, чем на продуваемой ледяным ветром троллейбусной остановке, а беседу о Томочкином самочувствии мы вполне можем провести по дороге к моему дому.

Я залезла в машину, сложила руки на коленях и строго посмотрела на Юрия Павловича.

– Как там Томочка? – робко повторил он.

– Плохо, – отрезала я.

Куконин жалобно моргал, вымогая подробностей, и я нехотя объяснила:

– Врач ее осмотрел и зафиксировал различные травмы, справка уже в милиции.

– Травмы серьезные?

– А вы не знаете?

Куконин побагровел:

– Инна, клянусь вам, я тут совершенно ни при чем! Я уложил Томочку в постель, она сразу уснула, и я ушел!

– Положим, вы ее не уложили в постель, а бросили туда, стукнув головой о деревяшку! – напомнила я.

– Это была случайность, я не хотел, просто силу не рассчитал, Томочка ведь такая легонькая! – вскричал несчастный Юрий Павлович.

– Расскажите это следователю, – посоветовала я и, жестом остановив открывшего рот Куконина, потянулась за ожившим мобильником. – Алло?

– Это гражданка Кузнецова Индия Борисовна? Следователь Палкин беспокоит.

Поразившись такому совпадению, я отлепила трубку от уха и изумленно посмотрела сначала на нее, а потом на Куконина.

– Вот, как раз следователь звонит! – сказала я Юрию Павловичу и снова воссоединила ухо с трубкой: – Слушаю вас!

– Это не вы меня, а я вас хочу послушать, – сказал следователь Палкин, которого я тут же представила тощим длинноносым дядькой с ехидной улыбкой. – Будьте любезны, Индия Борисовна, посетите меня в моем кабинете, я жду вас с большим нетерпением!

– Хорошо. А куда ехать? – спросила я, стараясь при Куконине не показать, что я встревожена и растеряна.

Следователь Палкин достаточно подробно ответил на мой вопрос, прибавил еще, что ждет меня как можно скорее, и отключился. Я сделала то же самое и расфокусированным от задумчивости взглядом посмотрела на Куконина, который за время моей короткой беседы со следователем приобрел не просто бледный, а прямо-таки зеленый вид.

– Что? – шепотом спросил он.

– То! – ответила я и со вздохом сожаления полезла из теплой машины.

От намерения прокатиться на шикарной машине Юрия Павловича я была вынуждена отказаться. Поскольку к делу об изнасиловании Томочки я не имела никакого отношения, логично было предположить, что к следователю меня вызывают совсем по другому делу, скорее всего – о похищении уникальных ценностей, то есть слонов и кинжалов. Мне по понятными причинам совсем не хотелось оповещать широкую общественность о том, что меня, порядочную девушку из приличной семьи, обвиняют в воровстве и попутно клеймят как проститутку. Поэтому ни объяснять что-либо любопытствующему Куконину, ни даже вести в его присутствии телефонные разговоры на эту неприятную тему я решительно не желала. Уж лучше я на троллейбусе к следователю прокачусь!

Я коротко и решительно распрощалась с Юрием Павловичем, который ужасно разволновался, вообразив, что я иду к следователю по его вопросу, и, не слушая никаких уговоров, заскользила к остановке. Там уже скопилось немало таких же, как я, безлошадных конькобежцев. Я пробурилась сквозь толпу, чтобы спрятаться за чужими спинами от пронизывающего ветра, достала мобильник и позвонила Трошкиной.

– Ну, чего тебе? – неласково отозвалась подружка. – Только я надумала лечь поспать – тут ты звонишь! Портишь мне тихий час!

– Возможно, у нас с тобой скоро будет очень много тихих часов и даже лет, – зловеще пообещала я. – Знаешь, сколько нам дадут за слона?

– Денег? – уточнила Алка.

– Лет! Меня только что вызвал следователь!

– Да ну? И что? – забеспокоилась Трошкина.