Молить о Шрамах (ЛП)

Я чувствую резкий привкус крови, чувствую свой страх, как холодную, твердую штуку, скручивающуюся в моем нутре, и не могу перестать дрожать.

Голова лежит на коленях, руки связаны за спиной, глаза ничем не прикрыты, но здесь полная темнота. Здесь, внутри этой церкви. Собор, который я никогда в жизни не видела.

Я дышу неглубокими вдохами, и я уверена, что если бы я могла видеть, то эти вдохи были бы холодными струйками перед моим лицом.

Я ничего не вижу.

Ничего не слышу.

Но слова Люцифера, сказанные мне на коже перед тем, как он оставил меня здесь, пригвоздили меня к месту на этом холодном цементном полу.

Не убегай, Лилит. Ты не сможешь спрятаться от своего собственного разума. Он рассмеялся, восхитительным смехом, от которого у меня сжалась грудь, прежде чем он сказал: — Сегодня вечером мы узнаем, где был твой.

Я зажмурила глаза, заставляя себя оставаться на месте, даже когда дрожащие руки заставляют мои цепи лязгать металлом о металл.

Я хочу, чтобы он вернулся. Интересно, делает ли это меня все еще самоубийцей?

Я не знаю, как долго я здесь одна.

Вечность, говорит голос в моей голове. Ты всегда была одна.

Я пытаюсь отогнать этот голос. Пытаюсь держать свой разум пустым. Пустым. Потому что Люцифер был прав, я не могу спрятаться от своего собственного разума. Но если я сотру его, если я испорчу его настолько, что он станет чистым листом, мне не от чего будет прятаться. Только пустота, в которой можно существовать.

От чирканья зажженной спички мои глаза распахиваются, я поднимаю голову, подтягивая колени к груди.

Я вижу перед собой пламя, освещающее бледное, красивое лицо под черным капюшоном, впалую челюсть Люцифера в маленькой искре огня, его глаза смотрят на меня.

— Flectamus genua ante faciem Domini (Давайте преклоним колени перед лицом Господа), — говорит он, его рот формирует каждое слово с ясностью. Слова, которых я не знаю на языке, на котором никто не говорит.

Он повторяет это снова, подходя ко мне ближе.

И снова, на этот раз громче, улыбка натянута на его губах, когда он приближается, произнося слова.

А потом к его голосу присоединяются другие голоса, глубокие раскаты в темноте. По позвоночнику пробегают мурашки, руки дрожат, металл наручников скребет по полу, эхом отдаваясь вместе с песнопением, когда Люцифер подходит все ближе. Так близко, что я вижу белки его глаз, длинные, густые ресницы, которыми не должен обладать ни один мальчик.

Затем спичка гаснет, и я чувствую запах серы.

Тишина, тяжелая и удушливая.

А потом я чувствую их.

Пять групп рук на мне, пробегают по моим волосам, скользят по моим голым рукам под рукавами футболки Люцифера, по моим голым бедрам под шортами, которые он заставил меня снова надеть. По моим ногам, моему рту, моей шее. Захватывая мои груди, оттягивая колени от груди, вытягивая мои ноги в длину, плывя по животу, вниз по спине.

Я не двигаюсь. Их руки нежны, легки, и волоски на моей шее встают дыбом. Внутри меня что-то сдвигается, страх уступает место чему-то… другому. Мои соски трепещут о рубашку Люцифера. У меня кружится голова. Свет.

Ласка.

Я не хочу, чтобы эти мягкие прикосновения прекращались.

Словно читая мои мысли, чей-то рот прижимается к моей шее.

— Готова ли Лилит? — это глубокое урчание Эзры, и его язык щелкает по моему горлу.

Я качаю головой, выгибая шею. Он хихикает на моей коже, затем отстраняется, но я знаю, что его руки все еще на мне.

Чье-то теплое дыхание прижимается к моему уху, и Люцифер шепчет: — Закрой глаза. Открой рот.

Его рука обхватывает мое горло, притягивая меня обратно к себе. Руки продолжают ласкать мое тело, нежно, но настойчиво, пальцы, покрытые мозолями, сильные и уверенные на моей коже. Каждый нерв в моем теле находится на грани, искрясь огнем, который горит изнутри.

— Открой свой чертов рот, Лилит, — рычит Люцифер, пальцы впиваются в мою шею, в то место, что чуть выше плеча. Мои глаза закрыты, но пятна все равно проступают за веками от силы его пальцев, и я делаю то, что он говорит, мои губы раздвигаются для него.

Он стонет мне в ухо, хотя я не прикасаюсь к нему. Хотя я знаю, что остальные здесь, и знаю, что их руки повсюду на мне, а одна скользит в опасной близости от вершины моих бедер. Мои мышцы напрягаются, но я не останавливаю их.

И когда кто-то раздвигает мои ноги, обхватывая внутреннюю поверхность бедер, пальцы крепко впиваются в кожу, я позволяю им. Двигаюсь вместе с ними. Я прислоняюсь спиной к твердой груди Люцифера, прижимаюсь головой к его плечу, его рука все еще на моем горле, его длинные ноги вокруг моих. Его большой палец касается моей нижней губы.

— Ты готова?

Я облизываю губы.

— К чему? — спрашиваю я, мой голос дрожит.

— К тому, что вся твоя жизнь разлетится вдребезги.