Молить о Шрамах (ЛП)

Мне пока не доверяют. Не раньше, чем в этом году на Sacrificium. В мой день рождения. Если только я не облажаюсь, как в прошлом году, позволив Сид уйти.

Маверик выпивает, и я тоже. Если мне придется иметь дело с ним, и с тем, что она так чертовски близко ко мне и в то же время так чертовски далеко, то мне нужно напиться до чертиков, чтобы сделать это.

На две недели она вырвалась из моей хватки. Две недели, после короткого, кровавого воссоединения после года разлуки.

Я выкинул эту мысль из головы. Я не могу снова пойти по этому пути. По той, в конце которой есть какая-то хреновая надежда.

Здесь нет никакой надежды. Но мои глаза все равно находят сводчатый потолок Мава — зная, что она, должно быть, измучена, если так тихо себя ведет — и я слышу его смех.

— Она беременна? — тихо спрашивает он меня. Я перевожу взгляд на него. Он берет бокал.

— Слишком рано говорить.

Я допиваю свой собственный напиток, наклоняюсь вперед и ставлю его на журнальный столик, наслаждаясь тем, как он обжигает мое горло, проникая в грудь.

— Это может не сработать, — он тоже допивает свой напиток. — Сегодня вечером, я имею в виду.

Я сжимаю челюсть, скрещиваю руки. Я смотрю на него, а он наблюдает за мной, слегка нахмурившись.

— Она должна что-то вспомнить.

— А если нет? — его взгляд устремлен в потолок.

Я не отвечаю ему.

Мав смеется, но когда он смотрит на меня, поставив свой пустой стакан на стол, в его холодных глазах нет юмора.

— Я не доверяю тебе с ней. Я не доверяю ей с тобой. Если она такая, какой ее считает твой отец, Люци, ты должен оставить это дерьмо в прошлом.

Отпустить ее, вот что он не сказал.

— Вы разделили одну поганую ночь. Она жестокая, мужик. Я никогда не встречал такой девушки, как она. Она… — он проводит рукой по волосам, качая головой. — В ней есть немного дьявола.

Прежде чем я успеваю ответить, раздается стук в дверь, и я слышу, как Атлас говорит: — Блядь, Мав, тебе нужно начинать кайфовать на улице, чувак.

Я слышу глубокий смех Эзры, и я не слышу Кейна, но вижу его первым, когда он входит в гостиную, одетый в серый блейзер, под ним белая рубашка. Он качает головой, его темные глаза, которые на таком расстоянии кажутся почти черными, переводятся с меня на Мава и обратно.

— Неприятности в раю? — спрашивает он без улыбки. Не дожидаясь ответа, он направляется на кухню.

Эзра опускается на дальний конец дивана, на котором я сижу, и обхватывает спинку руками, глядя на меня.

— Она у тебя? — на нем черная рубашка с длинным рукавом, темные джинсы.

— Наверху, прикованная к моей кровати, — отвечает Маверик с ухмылкой.

Эзра не отводит от меня взгляда.

— Это тебя бесит? — спрашивает он, сузив свои темные ореховые глаза.

Атлас смеется из коридора, а затем появляется в поле зрения, поправляя шляпу, надвинутую на светлые волосы.

— Люци всегда злится, — он подмигивает мне, а затем присоединяется к Кейну на кухне.

— Что теперь? — спрашивает Кейн. У него в руке стакан с чем-то прозрачным, он наблюдает за мной, выражение его лица не поддается прочтению. Я вижу его татуировку Unsaint — U с черепом, дым выходит через один глаз — на верхней части его массивной руки. Я игнорирую его.

— Где этот ее предательский старший брат? — весело спрашивает Атлас, потягивая пиво, прислонившись к черной мраморной стойке на кухне. На нем серая толстовка под черным жилетом. Он натягивает капюшон на шапку, что, блядь, бессмысленно, учитывая, что мы все еще внутри.

— Я не знаю, — выдавливаю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Мава.

Мав пожимает плечами, откидывается в кресле.

— Не моя проблема.

— Да пошел ты, — говорит Эзра, не повышая голоса. — Это все наши проблемы. Мой отец на моей заднице, и я знаю, что твой тоже, — его взгляд переходит на меня, глаза сужаются. — Что бы эта сука ни сделала…

— Следи за своим поганым ртом. Ты точно не мог держать руки при себе, когда узнал, что он с ней сделал.

Я помню, как он вышел из себя из-за Джеремайи, притянул Сид в объятия, поцеловал ее в макушку. Потом игнорировал ее и нас, пока мы оставались в Рэйвен Парке.

Он не отводит взгляд. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга, а затем тревожный смех Атласа выводит нас из нашего противостояния.

Эзра всегда казался мне наименее симпатичным из всех моих братьев. Я до сих пор не могу понять, почему он первым напал на Джеремайю, когда мы узнали, кем он приходится Сиду.

Что, в конце концов, было полным дерьмом.

Мои зубы скрежещут так сильно, что я удивляюсь, как я не сломал себе челюсть, когда думаю об этом. Он. О том, что он сделал. Что он все еще может сделать.

Но я снова смотрю на потолок. Она там. Она здесь. Его нет. Она в порядке.

Я могу расслабиться. Пока.

— Риа что-нибудь узнала? — спрашиваю я Маверика, не глядя на него. Вместо этого я смотрю на свои руки, одна из которых сжата в кулак, а другая зажата сверху.

— Нет, — тон Мэва низкий.