Молить о Шрамах (ЛП)

Он произносит эти слова так мягко, что они почему-то пугают меня еще больше. И что-то звенит в них. Что-то, что похоже на правду. Волоски на моей шее встают дыбом, и когда он скрещивает руки на груди, стягивает рубашку, и я вижу его татуированную грудь, пресс, глубокую впадину на бедрах, я понимаю, что совершила глупую ошибку.

Его рубашка падает на пол. Он проводит языком по губам, встречает мой взгляд.

— Ты ведь не думала, что я сделаю это, правда, Ангел?

Нет, думаю, что нет.

Но даже несмотря на это, я раздвигаю ноги шире, позволяя ему видеть, как мои глаза танцуют по его коже, вбирая в себя каждый мускул, каждую татуировку, каждую линию его прекрасного тела.

Он худой, как Люцифер. Высокий, как он.

Я могу притвориться.

Он улыбается, медленно покачивая головой. Затем он наклоняется ближе, его руки тянутся к резинке моих одолженных треников. Он легко стягивает их, его взгляд пробегает по моим бледным ногам, позволяя моим штанам упасть на пол рядом с его рубашкой.

Я опускаю взгляд на свое нижнее белье и с облегчением понимаю, что на мне все еще черные кружевные трусы, которые я надевала, когда думала, что Джеремайя будет Майклом.

Мейхем заползает на кровать, сдвигает меня вниз за икры, так что я оказываюсь на спине. Он устраивается на моих бедрах, его руки лежат на моей голой талии.

— Я видел его, — говорит он мне, его пальцы впиваются в мою кожу. Он качает головой. — Я видел, как твой брат вошел в твой отель.

Мое сердце учащенно забилось, и я напряглась под ним. Я не знаю, говорит ли он мне правду. Что-то в том, как он произносит слова, как будто он плетет историю… как будто он полон дерьма.

Он наклоняется, нависает надо мной, его рот находится прямо над моим. Он упирается своим твердым членом в мой живот и улыбается.

— Что он сделал с тобой, маленькая Сид Рейн? — его голубые глаза светятся весельем, как будто это игра.

Так и есть, я понимаю.

Так и есть.

Так близко к нему я вижу серебряные кольца вокруг его зрачков. Я никогда не замечала их раньше.

— Что твой брат сделал с тобой?

Одна рука ложится на мое горло, нежно проводя по коже. Я сглатываю, и он чувствует это, его улыбка расширяется. Он прижимается лицом к моей шее, и я наклоняю голову, закрывая глаза.

Его пальцы сжимаются вокруг моего горла.

— Скажи мне, Ангел, — он делает глубокий вдох, прижимается ко мне, и мои ноги освобождают для него больше места, почти инстинктивно. — Скажи мне, что он сделал. Я обещаю, между мной и Люцифером, что Джеремайя Рейн больше никогда не поднимет на тебя руку. Обещаю, если он что-то сделал с тобой… если это из-за него ты такая…

Я не произношу ни слова. Я едва могу дышать, чувствуя его прижатым ко мне, при упоминании имени Люцифера. Имя моего брата.

Почему я такая? Я была такой задолго до того, как Джеремайя вернулся в мою жизнь.

Рука Мейхема проходит по моему горлу, его голова прижимается к моему плечу. Его пальцы скользят по моему подбородку, затем находят мой рот. Он садится, берется пальцами за внутреннюю сторону моей щеки и дергает мой подбородок вниз, так что я вынуждена встретиться с ним взглядом, мои глаза распахнуты.

— Что он с тобой сделал? — спрашивает он, теперь уже более сердито. — Используй свои гребаные слова, — он тянет, болезненно, его пальцы впиваются мне в рот.

Мои глаза сужаются.

Он вырывает свои пальцы из моего рта, хватает меня за горло и поднимает мою голову с кровати.

— Говори, Ангел, — рычит он, прижимаясь ко мне. Чем больше он злится, тем тверже становится его член.

Я понимаю это. Наверное, больше, чем большинство.

Но я все равно молчу.

Джеремайя — это моя проблема. Моя проблема, которую нужно решить, моя проблема, с которой нужно справиться, моя проблема, которую нужно защитить. А те другие проблемы, до той ночи Хэллоуина год назад, я должна забыть.

Мейхем прижимает мою голову к кровати, ладонь его руки давит на мое горло. Рефлекторно я кашляю, почти задыхаясь от силы его руки, когда он наклоняется ко мне.

Я не могу дышать.

Его глаза в дюймах от моих.

— Говори, Ангел, или…

Я слышу шаги по лестнице, приближающиеся к этой комнате. Мейхем не убирает свою руку от меня. Не двигается.

Я закрываю глаза.

Он фыркает, но остается на месте.

Даже когда я слышу, как Люцифер Маликов рычит с порога: — Какого хрена ты себе позволяешь?

Но прежде чем Мейхем успевает ответить, его оттаскивают от меня. Я пытаюсь сесть прямо, смотрю, как Люцифер прижимает Мейхема к стене, его рубашка в кулаке, одна рука на горле Мейхема, точно так же, как его была на моем.

Мейхем улыбается.

— Выясняю, кто испортил твою игрушку.

Я вижу только боковой профиль Люцифера, вижу, как под толстовкой напрягаются мышцы его спины, рукава, стягивающие руки, его темные кудри. Он смотрит на Мейхема минуту, потом отпускает его, разглаживая рубашку, как будто делает приятное.