Молить о Шрамах (ЛП)

Я не могу произнести ни слова, но мои пальцы нащупывают грязь по бокам, ногти впиваются в нее, когда я чувствую, как сжимаюсь вокруг ножа внутри меня.

— Похоже, ей это очень нравится, — говорит Мейхем низким голосом позади Люцифера. — Когда ты закончишь трахать ее, я хочу свою очередь.

Люцифер ничего не говорит. Он просто продолжает вводить и выводить рукоятку ножа из моей киски, продолжает обводить мой клитор пальцами в перчатках.

— Открой глаза, — говорит он, и его теплый язык проводит по моей нижней губе.

Я не открываю.

Он проталкивает лезвие дальше в меня, и я задыхаюсь, открывая глаза. Я вижу, что он смотрит на меня, наблюдает, его черные брови сошлись в гневе.

— Кончи для меня, — рычит он, его голос хриплый. — И не смей, блядь, отворачиваться, когда сделаешь это. Я хочу увидеть, какое у тебя будет лицо, когда ты кончишь на этот нож, — он облизнул губы. — Я хочу запомнить это, когда у меня на руках будет твоя кровь.

Глава 3

Я пока не веду ее в Санктум.

Мне нужно убедиться, что моего отца там нет, и, кроме того, мои братья на стрипе.

Пока что она сидит на пассажирском сиденье M5, руки связаны, потому что я ей ни хрена не доверяю.

Маверик в своем сером McLaren едет позади меня, влетая мне в задницу, как мудак, и когда мы выезжаем на грунтовую дорогу, ведущую к драг-стрипу, он обгоняет меня, вырывая траву и гравий.

Я вижу прожекторы, освещающие черную линию асфальта, которая тянется перпендикулярно парковке, на которую я въезжаю. Белый Range Rover Атласа стоит у линии, потому что он идиот. Эзра тоже там, но его Audi в мастерской, потому что он месяц назад намотал ее на дерево и ездит с Атласом, потому что тот обычно либо пьян, либо поджигает дерьмо.

Черный Camaro ZL1 Кейна тоже стоит на стоянке, и я не могу заглянуть в его окно, потому что его тонировка слишком темная, но я представляю, что он трахает там незнакомую девушку или смотрит, как она переключает передачи.

Мав проезжает мимо стоянки, притормаживая рядом с Ренджем Атласа, хотя это не соревнование. Мы все знаем, чем это закончится.

Я ставлю машину на парковку, подношу зажженную сигарету к губам, опускаю окно, впуская прохладный ноябрьский воздух.

Я слышу рев двигателя Мава. Когда он затихает, я слышу басы, доносящиеся из машины Кейна, в нескольких футах от моей. Кажется, я слышу и стоны девчонки.

Я вдыхаю, наблюдая за яркой вишней, затем выдыхаю через нос, поворачиваясь к ней лицом.

Ее серебряные глаза смотрят на меня, ее розовые губы нахмурены. У нее слегка вздернутый нос, узкий и чертовски идеальный.

Интересно, каково это смотреть, как 6 ломают его?

Интересно, раздроблю ли я все кости в их руках, прежде чем у них появится шанс?

— Почему я здесь? — спрашивает она меня. Она еще не пыталась бежать. Двери заперты, но она даже не отстегнула ремень безопасности.

Такое впечатление, что борьба в ней угасла.

Для этого еще слишком рано.

Я отворачиваюсь от нее, снова затягиваясь сигаретой. Ее голос, мягкий и низкий, действует на мой член. Я поправляю свои черные треники, не пытаясь скрыть это от нее. Она знает, что она делает со мной.

Интересно, знает ли она также, что это не может ее спасти?

Я докуриваю сигарету, зажимаю ее между большим и указательным пальцами в перчатках и выбрасываю в окно, прежде чем повернуться к ней.

Она все еще смотрит на меня.

Ее глаза налиты кровью. Я чувствую запах спиртного. Я видел, как она бежала из отеля, так быстро, как только могли ее маленькие ножки. Мне стало интересно, от кого она бежит.

Только на секунду. Не нужно много мозгов, чтобы разобраться в этом дерьме. Но если она у меня в руках, Джеремайя Рейн может идти в жопу.

Он тоже получит свое.

Она сжимает колени вместе — как будто я не знаю, как выглядит ее идеальная киска, — и сдвигает бедра в сторону двери, чтобы лучше видеть меня.

Ее темные волосы падают на плечи, оголенные лишь тонкими бретельками майки. У нее оливковый цвет кожи, но сейчас она настолько бледна, что я задаюсь вопросом, когда она в последний раз выходила на это чертово солнце.

И, как и все остальное в ней — тени, размазанные под глазами, грязные волосы, то, как видны ее ключицы, потому что ей нужно хорошо поесть — это только делает ее еще более сексуальной.

Не помогает и то, что я вижу ее твердые соски, проступающие под шелковым топом. Сиськи у нее идеальные, маленькие и упругие. Достаточно, чтобы они покачивались, если я их шлепну, но не настолько, чтобы она думала, что ей нужно носить лифчик каждый день.

Но она, блядь, носит.

Я знаю, что Джеремайя Рейн видел ее в таком виде, возможно, в отеле сегодня вечером и определенно в своем гребаном особняке, и мои пальцы дергаются, когда я думаю о том, чтобы сломать ему шею снова и снова.

Она громко вздыхает, и мои глаза снова находят ее. Она прислоняет голову к кожаному сиденью.

— Почему я здесь, Люцифер? — снова спрашивает она меня.