Молк

«Помирились бы мама с папой! Хотя, наверное, это уже невозможно?»

Ответа мальчик не знал. Отгоняя грустные мысли о невозможности счастья родителей, он снова стал думать о своем новом друге.

«Интересно, а у Толика есть жена? Он говорил сегодня, что у него есть любящие его и любимые им люди…»

Дима вздохнул: безусловно, он и не думал конкурировать за сердце Анатолия с его женой, но все же…

«Классно же каждый день общаться с ним. Везет ей…»

Диме не хотелось расставаться с Анатолием. Да, стресса за эти два дня мальчик испытал немало. Но все же…

«Мне так хорошо с Толиком. Весело, интересно. Да, я не все еще понимаю, но обязательно пойму».

Диме представилось, как они с Анатолием пойдут в поход («В настоящие горы!»), представился костер и звезды над палаткой. А сколько еще впереди: путешествия, игры, разговоры — Диме хотелось рассказать другу про любимые игрушки, книги, фильмы, про «мальчика, который выжил», про миледи с котом. И слушать, слушать про службу Толика во флоте, его книги и приключения. Да мало ли…

«Надо завтра обязательно у него номер телефона взять. И попросить, чтоб он где-нибудь зарегистрировался».

Дима вдруг подумал, что такая просьба будет слишком навязчивой.

«У Толика, наверное, не будет времени… Но я буду писать ему нечасто! Да, раз в месяц. Надо еще сфотографироваться завтра с ним на память!»

Клонило в сон. Дима лег на живот, обняв подушку. Уже сквозь дрему он увидел огонек от оповещения на телефоне Вадима.

24

Вадим шел по великолепно украшенному залу, смущаясь все больше. Дело в том, что абсолютно все женщины вокруг были без одежды.

«Нет, мне нравится, конечно… Я люблю вот, и когда Ксюха раздевается… и все такое. Но как-то слишком это!»

— Здравствуйте, товарищ Тимофеев, — прервал размышления молодого человека статный брюнет.

— Я вам не товарищ! — отрезал Вадим, без труда узнав собеседника. — Потравили крестьян и празднуете теперь?

— Каких крестьян? — Тухачевский подал Вадиму бокал игристого вина. — Это Антонова-то? Так он эсер был — они ж все конченые… Вон он, кстати.

Вадим проследил за взглядом маршала и увидел мужчину, весело болтавшего с двумя дамами. Дамы смущались и хихикали.

Но не эсер Антонов («Как будто я знаю, как он выглядел!») привлек внимание Вадима: у двери зала деловито обсуждали что-то трое мужчин. Вернее, двое, один с чуть вытянутым лицом, другой с небольшими усами под довольно длинным носом и аккуратно уложенными волосами, с интересом слушали третьего, несколько лохматого мужчину, эмоционально размахивающего своим бокалом.

— Он скоро новый альбом выпустит, — с гордостью сообщил мужчина собеседникам, беззубо улыбаясь. — Я к нему вчера в сон приходил и надиктовал.

— Это же бал Воланда? — осторожно спросил Вадим у Тухачевского.

— Нет, что вы, — удивился маршал. — Это прием у американского посла.

— Но почему тогда здесь Лавкрафт и Гоголь… и Горшок?

— Видимо, их пригласили, — пожал плечами Тухачевский, мол, чего удивительного. — У Говарда с Михаилом, если я ничего не путаю, вообще совместная песня есть.

— Поразительно. — Вадим сделал несколько глотков вина.

— А давайте за вас выпьем, — предложил Тухачевский. — «Товарищ Тимофеев», как в пьесе.

— В фильме, — поправил маршала Вадим.

— Не помню такого фильма. — Кажется, Тухачевский действительно пытался вспомнить. — Разве по Мишиным пьесам разрешили снимать кино?

— Мишиным?

— Ну, по Булгаковским.

«А, точно, фильм же по пьесе Булгакова сняли».

Вадиму стало стыдно за свое невежество.

— А Булгаков тоже тут? — спросил он, отпивая из бокала.

— Да, гуляет где-то. — Тухачевский неопределенно махнул рукой. — Не правда ли, Миша очень талантлив?

— Невероятно талантлив, — охотно подтвердил Вадим. — Очень уважаю его. И люблю.

— А меня вот вы не любите. — Тухачевский подал Вадиму новый полный пенящегося вина бокал. — А я, между прочим, армию перевооружаю, чтоб мы Германии не проиграли.

«Сказать ему, что он до войны не доживет? Ладно, не надо».

Вино развеселило Вадима.

— А правда, — вспомнил он одну из статей про Тухачевского. — Что вы Перуну поклонялись?

— Про Перуна я шутил. — Тухачевский жестом пригласил Вадима прогуляться с ним по залу. — Я действительно хотел вернуть в нашу страну язычество. Но не Перуна с Велесом — это все ерунда. Я хотел вернуть древнее учение про восточного бога.

— Это которому детей в жертву приносили?

— Вадим, вы слишком примитивно смотрите на вещи… — Тухачевский, видимо, хотел объяснить Вадиму свои взгляды, но тот перебил его:

— А это кто? — Вадим увидел мужчину («На ту статую похож лицом, и на этот… Мурал. И на идола!»), сидящего на диване в глубине следующего зала. На коленях у мужчины сидел мальчик.

Тухачевский проследил за взглядом Вадима.

— Это уважаемый человек. Заслуженный учитель…

— А это он семь пацанов убил?! — Вадим вспомнил рассказ Михаила Ивановича.

Тухачевский пожал плечами.

«Неужели они изображают на стенах и в скульптурах маньяка?»

Тут Вадим узнал сидящего на коленях мужчины мальчика.

«Дима? Только что с ним?»

Из копны темных волос Димы торчали рожки, а его хвост игриво скользил по ногам мужчины.