Молк

— Это — детские украшения. Их надевали во время празднований. Видишь, тут изображено Солнце. — Александр Евгеньевич указал на подвешенное за стеклом подобие медальона. Задней стенкой витрины служило зеркало, и можно было увидеть оборотную часть украшения.

Вадим видел, с каким интересом мальчик посмотрел в зеркало. И как отпрянул от него.

«Что там такое?!»

— Этот узор! — Лицо Димы стало бледным, несмотря на загар.

Вадим поспешил подойти к мальчику и встал за его спиной.

«Обычный узор. Ничего такого… Хотя я где-то видел его».

Вадим вспомнил: такой же узор был на украшении золотого идола, снившегося ему позапрошлой ночью.

— Красивый, правда? — Александр Евгеньевич, видимо, приписал возглас мальчика восхищению тонкости работы. — Насколько сейчас известно, в этом нагрудном украшении нашла отражение вера той цивилизации — якобы Солнце, являясь диском, имеет две стороны. Поразительно, что украшение превосходно сохранилось. Друг рассказывал, что обнаружил его на одной поляне около озера. Там когда-то был храм.

— Где стоял самый главный идол восточного бога? Которого потом сбросили со скалы?

— Да, именно там. Кто тебе рассказал об этом?

— Друг. Ну, который походы любит.

«Рома? Нет, Дима говорил, что не считает его другом».

— Удивительное совпадение! — Старик искренне обрадовался. — Моего друга звали Толик. А твоего…

— «Толик»! А может, я с вашим другом познакомился?

Вадиму показалось, что директор смутился. Оксана же слушала диалог про друзей напряженно, обмахиваясь подаренной вчера директором картой Красногвардейска, словно веером.

— Нет, это не может быть он. Мой друг давно…

— Умер? — понимающе кивнул Дима. — Это печально.

— Да, очень… Предлагаю выпить чаю. — Александр Евгеньевич посмотрел на Диму. — Чтоб отвлечься от печальных мыслей.

— А не очень жарко для чаепития? — спросила Оксана.

— В Средней Азии любят пить чай в жару, — улыбнулся девушке Александр Евгеньевич.

— Выпьем по чашке и поедем. — Вадим сцепил свои пальцы с пальцами жены.

Оксана кивнула.

В директорском кабинете Дима внимательно рассмотрел фотографии и картины на стенах.

— А это — ваш родственник? — указал Дима на портрет Тухачевского.

«Дима, как не стыдно не узнать демона гражданской? Ты ведь наверняка видел его прошлой ночью. Вспомни прием у американского посла. У тебя рожки и хвостик. Тебя пионерским галстуком душит заслуженный учитель РСФСР. А, нет же — он душит тебя твоим собственным хвостом! Ты рад этому… Что я несу вообще?!»

Вадим устало потер переносицу. Александр Евгеньевич же принялся рассказывать Диме про Тухачевского. Оксана села за стол, просматривая новостную ленту.

«Интересно, про Кронштадт расскажет? И про Тамбов?»

Но Александр Евгеньевич заговорил о вкладе Тухачевского в перевооружение Красной армии и принялся расхваливать прогрессивность и нетривиальное мышление маршала.

Вадим решил не начинать дискуссию, но на досуге самостоятельно познакомить Диму с биографией Тухачевского.

«Пусть лучше от меня, чем где-то на улице».

Усмехнувшись своим мыслям, Вадим сел рядом с женой.

— Интересно, что Тухачевскому иногда приписывают симпатии к язычеству, — продолжил лекцию Александр Евгеньевич. — Французский журналист Реми Рур, к примеру, вспоминал, что Михаил Николаевич, когда был в немецком плену во время Первой мировой войны, сделал идол Перуна и оказывал ему почести…

Дима задумчиво внимал директору.

— А вы верите этим историям? — спросил Вадим.

— Я верю, что Михаил Николаевич был великим человеком. А великий человек не боится идти против устоявшихся стереотипов. Устремляться в будущее или возвращаться к истокам — ему все под силу.

«Все, кроме выживания после попадания пули в голову».

Эту мысль Вадим озвучивать не стал.

— И меня увлечение Тухачевского язычеством на многое вдохновило, — признался старик. — К тому же я узнал, что в своем изучении так называемого язычества он ушел значительно дальше поклонения Перуну. Можно сказать, он проник в глубь тысячелетий…

Александр Евгеньевич и Дима скрылись в чулане.

— …А мне Дима ничего про своего нового друга не говорил. — Оксана прервала размышления мужа.

— Может, это не новый… — Вадим осекся.

Самарские друзья Димы вряд ли были в курсе легенд небольшого Красногвардейска.

— Толик! — из чулана донесся радостный возглас Димы.

— Откуда ты его знаешь? — Голос Александра Евгеньевича показался Вадиму испуганным.

Тимофеевы удивленно переглянулись. Ответа Димы Вадим не расслышал — мальчик говорил слишком тихо.

Вадим поднялся со стула и осторожно подошел к двери каморки.

— Я думаю, тебе показалось. — Александр Евгеньевич скорее успокаивал не Диму, а самого себя. — Просто похожий мужчина…

Вадим зашел в чулан: стены украшало множество фотографий. На одной из них были запечатлены двое мужчин в окружении детей. Обычная фотография из похода: широко улыбающиеся мальчишки и девчонки в светлых рубашках, темных шортах и форменных кепках. И, конечно, в пионерских галстуках. Взрослые без галстуков, в светлых рубашках и темных брюках.

Один из взрослых — худощавый молодой человек с длинной по моде стрижкой.