Молли имеет право

— Ладно. Пойдём, — и, войдя к себе в комнату, она достала с верхней полки платяного шкафа стопку журналов, а потом протянула один мне. — Вот! Буду завтра продавать.

— Боже! — воскликнула я. Журнал назывался «Ирландский гражданин», а на первой странице огромными буквами было написано: «У МУЖЧИН И У ЖЕНЩИН РАВНЫЕ ПРАВА. У МУЖЧИН И У ЖЕНЩИН РАВНЫЕ ОБЯЗАННОСТИ» — довольно многословный способ сказать, что только равноправные люди могут одинаково хорошо служить своей стране. В отличие от сегодняшнего дня, когда женщины должны соблюдать законы и платить налоги правительству, которое даже не могут сами выбрать.

— Редактор у них мистер Шихи-Скеффингтон, — сказала Филлис. — Точнее, один из редакторов. А другой — муж миссис Казинс (миссис Казинс — тоже заметная фигура в ИЖЛИП).

— О Фил! — возмутилась я. — Поверить не могу, что ты могла это от меня скрыть! Наверняка ведь знала!

— Конечно, знала. Но вы с Норой уже и так в курсе слишком многих наших дел. Должны же быть какие-то границы.

— Ну а почитать-то можно?

Но Филлис, похоже, была не в восторге от такой перспективы.

— Откуда мне знать, что ты не оставишь его на кровати или где-нибудь ещё? — спросила она. — Или не станешь читать прямо у камина в гостиной?

— Не говори глупостей. Читать я буду только у себя в комнате и только когда рядом нет Джулии, а потом спрячу под матрас: туда разве что Мэгги заглядывает, когда простыни меняет, но она вряд ли что-нибудь скажет.

— Тогда ладно, — как я и ожидала, кивнула Филлис. — Но тебе придётся за него заплатить.

Я подумала было, что это уже чересчур, но решила не спорить, поэтому достала из копилки пенни и протянула ей, а она вручила мне журнал.

— Не стоило, конечно, тебе его показывать, даже за деньги. Официально он ещё несколько дней не поступит в продажу.

— И ты собираешься продавать его на митингах? — поинтересовалась я.

Филлис кивнула.

— А в субботу мы с Мейбл собираемся в центр, тоже попробуем что-нибудь продать, — сказала она (тут-то у меня и возникла одна неплохая идея, о которой я расскажу тебе чуть позже). — А теперь стоит спуститься вниз, пока Джулия или Гарри нас не выследили.

Так мы и поступили, но сперва я сбегала в свою комнату и сунула журнал под матрас. Правда, хотя бы немного почитать его мне удалось только после ужина, когда Джулия наконец убедила маму попеть с ней латинские гимны, а я улизнула к себе (к счастью, это был вечер без Питера Фицджеральда, поэтому не имело значения, что я не сижу в гостиной вместе с остальными). Журнал оказался ужасно интересным: там приводилась информация о всевозможных суфражистских группах и упоминалось, что в Ирландии насчитывается уже около 3000 активных суфражисток, что, кажется, достаточно много (и это ещё, я уверена, не считая девушек вроде нас с Норой, которые лишь недавно узнали об этом движении и просто не успели принять в нём участие).

Когда наутро я сообщила об этом Норе и Стелле, Нора совершенно со мной согласилась.

— Кроме того, — заявила она, — я уверена, что суфражеток было бы ещё больше, если бы девушки знали, что происходит на самом деле, а не слышали ту чепуху, которую говорят взрослые, только читающие газеты.

— Думаю, я могу быть одной из них, — потупилась Стелла.

Мы удивлённо уставились на неё.

— Ну, может, я не настоящая суфражетка, — поправилась она. — Не думаю, что мне нравится бить окна, приковывать себя к перилам и ходить с огромным плакатом: ни на что подобное я бы не согласилась.

— Что ж, это честно, — кивнула я.

— Но я считаю, что у женщин должно быть право голоса. В смысле, это же логично, правда? Посмотрите на профессора Шилдс или мать Антонину — они ведь ужасно умные. Если кто и должен голосовать, то именно они.

— Совершенно верно! — воскликнула Нора. — Браво, Стелла.

— Но про битьё стёкол я правда очень-очень серьёзно, — сглотнула Стелла, словно ожидала, будто мы немедленно потащим её в Дублинский замок и вложим в руку кирпич.

— Не переживай, — успокоила её я. — Поверь, мы тоже не собираемся ничего бить.

Хотя… есть одна штука, подумала я (но вслух, конечно, не сказала). Не то чтобы мне действительно нравилось бить окна, но настоящего дела всё-таки хотелось. И я рассказала Норе и Стелле, какого именно.

— В субботу Филлис собирается в центр, будет продавать журналы. Она говорила, где-то в районе Сэквилл-стрит. Почему бы нам после школы не пойти взглянуть? Вдруг сможем чем-нибудь помочь?

— А ты уверена, что она разрешит? — спросила Нора.

— Нет, если мы спросим заранее. А если просто придём, уверена, она не откажется. В конце концов, мы ведь спасли её на последнем митинге.

— Мне из школы не выбраться, — с явным облегчением вздохнула Стелла.

— Не волнуйся, я на тебя и не рассчитывала.

— А мы с тобой, думаю, вполне могли бы, — обрадовалась Нора. — Отлично, давай попробуем!

В общем, субботним днём и мама, и миссис Кэнтвелл были на удивление рады хотя бы на пару часов от нас избавиться, особенно когда мы обе сказали, что идём друг к другу в гости. Поэтому мы смогли отправиться в центр, едва закончились уроки.