Молния

Избавившись от всех пяти тел сотрудников института и убрав отвратительные следы их смерти, Штефан вконец обессилел. К счастью, нервно-паралитический газ не оставлял видимых следов, благодаря чему можно было не вытирать каждую поверхность. Раненое плечо Штефана болезненно пульсировало, совсем как в первые дни после ранения.

Но по крайней мере, он умело замел все следы. Завтра утром начальство наверняка решит, что Кокошка, Гёпнер, Эйке, Шмаузер и двое гестаповцев, разуверившись в победе Третьего рейха, дезертировали в далекое будущее в поисках мира и материального благополучия.

И тут Штефан вспомнил о животных в цокольном этаже. Если сотрудники института обнаружат в клетках трупы животных, будет проведена проверка для выяснения причин их гибели, и полученные результаты наверняка посеют ядовитые семена сомнения относительно версии, согласно которой Кокошка и остальные дезертировали через ворота времени. И тогда основным подозреваемым вновь станет Штефан Кригер. Нет, лучше, чтобы животные просто испарились. Если не будет трупов, их исчезновение навсегда останется тайной, но напрямую не укажет на истинную причину произошедшего.

Горячая пульсирующая боль в плече стала еще сильнее, когда Штефан, использовав вместо саванов чистые лабораторные халаты, связал животных веревкой и отправил их уже без поясов на шесть миллиардов лет в будущее, а затем убрал из коридора пустой баллон, чтобы послать его в том же направлении.

Теперь Штефан оказался готов к двум решающим путешествиям в будущее, исход которых должен был привести к полному уничтожению института и окончательному поражению нацистской Германии. Подойдя к панели управления, Штефан достал из кармана джинсов сложенный лист бумаги с результатами многодневных вычислений, сделанных на компьютере в Палм-Спрингсе.

Если бы у него была возможность вернуться из 1989 года с достаточным количеством взрывчатки, чтобы превратить институт в груду раскаленных камней, он справился бы с этой работой прямо здесь и сейчас. Однако, поскольку Штефану пришлось тащить на себе тяжелый баллон с «вексоном», рюкзак с шестью книгами, пистолет и «узи», ему удалось бы взять с собой не более сорока-пятидесяти фунтов пластида, чего явно не хватало для выполнения задачи. Взрывчатку, которую Штефан заложил на чердаке и в подвале института несколько дней назад по местному времени, обезвредил Кокошка. Штефан мог бы вернуться из 1989 года с парой канистр бензина, чтобы сжечь институт дотла, однако многие важные исследовательские документы были заперты в несгораемых картотечных шкафах, к которым даже у Штефана не было доступа, и только опустошительный взрыв мог превратить содержимое шкафов в пепел.

Штефану определенно не удастся уничтожить проклятое заведение в одиночку.

Но он знал, кто ему сможет помочь.

Сверяясь с цифрами, полученными на компьютере, Штефан запрограммировал ворота так, чтобы перенестись на три с половиной дня вперед, взяв за точку отсчета ночь 16 марта. Географически он окажется на британской земле в самом сердце разветвленных подземных убежищ под правительственным зданием с видом на Сент-Джеймс-парк возле Сториз-Гейт. Именно там во время войны было создано бомбоубежище со штаб-квартирой премьер-министра и других официальных лиц. Штефан рассчитывал прибыть ровно в 7:30 в конкретную комнату для совещаний. Столь точный скачок во времени можно было осуществить лишь с помощью компьютеров образца 1989 года, способных произвести сложные расчеты для определения нужных пространственно-временных координат.

Оставив оружие и взяв с собой лишь рюкзак с книгами, Штефан вошел в ворота, пересек точку переноса в будущее и материализовался в углу комнаты для совещаний, в центре которой стоял большой стол в окружении двенадцати стульев; десять из них пока пустовали. В комнате находились только два человека: секретарь в британской военной форме, с карандашом в одной руке и блокнотом – в другой, и мужчина, диктовавший ему срочное сообщение, – Уинстон Черчилль.

16

Клитман, скрючившийся возле «тойоты», неожиданно понял, что, даже если бы они оделись, как цирковые клоуны, это было бы куда уместнее, чем выбранный для них властный стиль. Вокруг лежала белая пустыня с вкраплениями светло-коричневого, бледно-розового и персикового, с редкой растительностью и практически с полным отсутствием скалистых формирований, за которыми можно было бы укрыться. И пытавшиеся окружить женщину люди Клитмана в своих темных костюмах были так же хорошо заметны, как жучки на свадебном торте.

Хубач, который стоял перед «тойотой» и короткими очередями вел из автомата огонь по «бьюику», низко пригнулся:

– Они с мальчишкой спрятались за капотом машины вне зоны видимости.

– Скоро здесь объявятся местные власти. – Брахер посмотрел на запад, в сторону автомагистрали 111, затем – на юго-запад, туда, где в четырех милях отсюда рухнул с насыпи патрульный автомобиль.