Молния Господня

  - Распад мира не обязательно будет апокалипсичен, Элиа. Я боюсь, что он может просто стать царством пошлости. Исчезнет тоска по горнему миру и священный ужас перед Адом. Они уже не будут замечать жуть своей пустой жизни, не поймут своей пошлости, а поймут - она будет даже забавлять их. В царстве пошлости все будет легким, это мир без страданий и даже без скуки, ибо скука - все же страдание от своей пустоты. Пошлыми станут серьезные суждения, пошлыми и бесконечно повторяемыми станут слова любви... Это один из концов судьбы Человечества. Пошлость же Истины будет последним и самым зловещим его проявлением...

* * *

  ...Назавтра Вианданте почтил своим присутствием казнь убийцы своего друга - Лучии Вельо и её приспешника. Молча стоял на возвышении. Молча смотрел. На скуле и виске что-то дергалось, но лицо сохраняло обычное спокойствие. Вельо, крохотная тощая женщина лет пятидесяти пяти, невзрачная и бледная, со спутанными грязными волосами, мутными глазами озирала толпу, из которой то и дело раздавались проклятия. Один голос - низкий, хриплый с чуть проскальзывающими визгливыми интонациями Империали узнал. Вдова Руджери. Но Вельо словно не слышала, продолжала озираться, точно кого-то высматривала. "Ждёшь дьявола, нечисть?"- послышался насмешливый голос за спиной инквизитора.

  Неожиданно Вианданте заметил в толпе незнакомого человека на сером ишачке, толстого и неуклюжего увальня, с большим и серьезным лицом. Будто промелькнуло что-то смутно знакомое, уже виденное когда-то, но вспомнить, что именно, инквизитор не смог. Преступников возвели на костёр, священник Трибунала подошёл к приговорённым к смерти. В тюрьме Пелато накануне казни исповедался и причастился, Вельо - отказалась. Отказалась она и сейчас. Буканеве, облегчённо перекрестившись, поджёг дрова, и пламя медленно охватило поленницу. Вианданте оставался на площади до конца, чуть морщась от криков, доносящихся из пламени. Спокойно оглядел, покачав головой, два обугленных тела. Тяжело вздохнул, спустился к толпе, почтительно расступившейся. Некоторые опускались на колени, прося благословения. Некоторые целовали полы его монашеской рясы, припадая к воскрылиям её риз. Склонилась и вдова Руджери. Для горожан он воплощал Божье возмездие, кару зла на земле.

  Его боготворили.

  Неожиданно их с Леваро окликнул Пиоттино с вопросом, что делать с кучей конфискованных у Вельо колдовских книг? Джеронимо подошёл к груде рукописей. Ткнул в кучу носком сапога. Один из свитков, шурша, развернулся. "Чтобы вызвать в городе чуму, надо взять жабу, вскормленную облатками причастия, зубы волка и дохлую крысу, окрещённую во имя Сатанаила, и обернув их в чёрный плат, бросить в колодец, трижды повторив..." Не дочитав, приказал снова разжечь огонь.

  Элиа задумчиво стоял рядом и изумлённо пялился на грязный палимпсест.

  - Странно. Готов поклясться, что уже видел такой - и сжигал. Что за чёрт? Сколько раз от этих дьяволовых гримуаров оставалась горстка пепла... Откуда они снова берутся? Почему эти чёртовы рукописи не горят?

  - Горят, Элиа, ещё как горят. - Инквизитор злобно швырнул свитки в огонь. - Пылает папирус, полыхает и корчится в огне пергамент, сгорает палимпсест. Беда не в сатанинских рукописях, а в дьяволовых писаках. Это они - чума в городе! Ещё огня, Пиоттино! За обедом Вианданте был странно безучастен и расстроен. Неожиданно заговорил. "Где она проходит, эта роковая черта, когда творение Божье отдается Дьяволу? Не родилась же эта Вельо мерзавкой? Была молода, на что-то, наверное, надеялась..."

  - Один тюремщик сплетничал, - просветил его Леваро, - что в юности ею пренебрег какой-то Вольфганг Тепль, женился-де на другой, а её опозорил и бросил.

  - Неужели из-за этого? Впрочем, возможно... для баб это значимо... Но ведь, чтобы начать убивать, человеческую жизнь надо не ставить ни во что... Дьяволово искушение? Нет. В книге о свободе воли Августин утверждает, что причина злобы человека коренится в нём самом. Дьявол не может изменить решения свободной воли человека. Значит, чёрт не виноват. Отказаться от Причастия. - Империали содрогнулся всем телом. - У неё в глазах, знаешь, было что-то страшное - непримиримое отчаяние и такая запредельная тоска...

  - Она убила Аллоро.

  - Да-да. Конечно. Во что она верила? Отказаться от последней возможности примириться с Господом... Бочка пуста, но наполняема, в кувшин можно налить вино, любая пустота может быть заполнена, но почему эти пустые души ничего не вмещают?

  Элиа задумался, потом, почесав щеку, сказал:

  -Знаешь, однажды Гоццано задержал по доносу одного чернокнижника, у которого нашли при обыске яды и несколько десятков гримуаров о Великом деянии да философском камне. Так вот... он сказал на допросе, что смысл истории человечества в появлении великих людей, а остальная человеческая толпа - навоз, плебеи, удобрение почвы для появления этих великих...Он принадлежит к первым, аристократам, а значит, ему все дозволено.

  Джеронимо покачал головой.