Молодая Екатерина

«На шестой день были крестины моего сына, — писала Екатерина. — Он уже чуть не умер от молочницы. Я могла узнавать о нем только украдкой, потому что спрашивать об его здоровье значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нем императрица… Она и без того взяла его в свою комнату, и, как только он кричал, она сама к нему подбегала, и заботами его буквально душили. Его держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленавши во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом чернобурой лисицы; его покрывали стеганным на вате атласным одеялом и сверху этого клали еще другое, бархатное, розового цвета, подбитое мехом чернобурой лисицы… Пот лил у него с лица и со всего тела… когда он подрос, то от малейшего ветерка… он простуживался и хворал»[424].

От молочницы дети, конечно, не умирают, но в остальном возмущение мемуаристки справедливо. Ее не только устранили от ребенка, но и устроили уход за ним в высшей степени бестолково. Когда у самой Екатерины появятся внуки, она все сделает наоборот — никакой жары, закаливание, чистый воздух.

После крестин великая княгиня получила подарок: императрица сама вошла в ее спальню и преподнесла невестке на золотом блюде чек на сумму 100 тыс. рублей. Это был не вексель в современном понимании слова, а приказ кабинету, который нелегко оказалось исполнить в связи с тяжелым финансовым положением. «Деньги пришлись мне очень кстати, — вспоминала Екатерина, — потому что у меня не было ни гроша и я была вся в долгу». Однако наша героиня не увидела ни копейки. «Великий князь, узнав о подарке, сделанном мне императрицей, пришел в страшную ярость оттого, что она ему ничего не дала». Шувалов сказал об этом императрице, «которая тотчас же послала великому князю такую же сумму… для этого и взяли у меня в долг мои деньги»[425].

Приглядимся повнимательнее к этой сцене. Елизавета в первом движении души одарила невестку, «забыв» о племяннике. Тем самым она только подчеркнула свое отношение к его «отцовству». На ее взгляд, награждать Петра было не за что. Но такой поступок подрывал его реноме. Нужно было делать хорошую мину при плохой игре и не подавать дополнительного повода для пересудов. Поэтому Александр Шувалов, взявшийся донести императрице о возмущении наследника, был, без сомнения, прав. Сумму можно было разделить. Но у Екатерины ее просто отняли и тем самым снова поиздевались над ней.

Салтыков был назначен отвезти известие о рождении Павла в Стокгольм. Екатерине сказали об этом только на 17-й день. Любовникам не дали даже попрощаться. А через сорок дней царевне впервые показали ребенка. «Я нашла его очень красивым, и его вид развеселил меня немного», — писала женщина. Но Павла тут же унесли. 1 ноября 1754 г. наша героиня принимала официальные поздравления по случаю появления на свет нового наследника. «Для этого поставили очень богатую мебель в комнате рядом с моей, и там я сидела на бархатной розовой постели, вышитой серебром, и все подходили целовать мне руку. Императрица тоже пришла туда». Обратим внимание, что мемуаристка молчит о муже. Неужели великий князь не участвовал в церемонии? Похоже на то. Он мог не захотеть или быть, по обыкновению, пьян.

В одиночестве, на роскошной кровати Екатерина чувствовала себя очень уязвимой. Контраст между богатой мебелью для приема гостей и обычным обиталищем роженицы, где не было «никаких удобств», только подчеркивал фальшь происходящего. Если бы не публика, с великой княгиней не стали бы церемониться.

29 июня — Петров день — общие именины наследника Петра Федоровича и маленького великого князя Павла Петровича — императрица приказала отметить в Ораниенбауме. «Она не приехала туда сама, — вспоминала Екатерина, — потому что не хотела праздновать… она осталась в Петергофе, там она села у окна, где, по-видимому, оставалась весь день, потому что все, приехавшие в Ораниенбаум, говорили, что видели ее у этого окна»[426].

Елизавета не сумела пересилить себя. На сердце у государыни было ненастно. Именины Петра Великого, ее державного отца и как бы в насмешку — недостойного наследника, а в придачу чужого ребенка. Линия Петра I прервалась. Что же праздновать?

Откровения Шампо

«Записки» Екатерины содержат самый подробный рассказ о романе с Салтыковым. Поэтому исследователи подчас вынуждены смотреть на происходившее глазами императрицы, буквально купаясь в ее эмоциях. Но мемуары — не единственный источник. Так или иначе, о роли красавца Сергея в появлении наследника узнали все европейские дворы. Дипломаты никогда не оставались в стороне от династических тайн.