Молодая кровь

— Да ты что, немой? Расскажи нам, как там в Нью-Йорке! — добродушным тоном сказал белый.

Роб опять ничего не ответил. Он шагнул мимо белого и вышел из комнаты. Все коридорные потянулись за ним. Один только Вилл Тернер сказал:

— Спокойной ночи, мистер Бэйкер! Кто-то ведь должен был это сказать!

— Пока, ребята! Как-нибудь все-таки соберемся вместе и потолкуем про Нью-Йорк!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Целые две недели Роб сновал по этажам, таскал чемоданы, улыбался и говорил: «Да, сэр», «Да, мэм», отзывался на кличку «малый», а иногда слышал и забористое словечко по своему адресу и никак не мог привыкнуть ко всему этому. Болела спина, ноги ныли так, как ноет больной зуб. После работы уже ни на что не оставалось ни времени, ни сил. Даже с Айдой Мэй некогда было повидаться. Впрочем, Роб не знал, хочет ли она его видеть.

Была суббота, он только что получил свое первое жалованье — три доллара за полмесяца — да в кармане было доллара на два чаевых, по понятиям негров, просто богатство! Роб спустился в раздевалку.

— У нашего Янгблада денег куры не клюют! — заявил Эллис Джорден, когда вошел Роб. Ребята посмотрели на Роба и засмеялись. Теперь все его называли Янгбладом, даже Жирный Гас.

— Что ты собираешься делать с этакой кучей денег? Найдется, куда спустить? Завел себе бабенку? — спросил Элмо Томас, подмигивая ребятам.

— Вздор мелешь, парень! — сказал Эллис Джорден. — Ты и представить себе не можешь, сколько баб у Янгблада.

— Да уж как бабам к нему не льнуть, когда он при таких деньгах!

— Я вижу, ребята, — балагурил Эллис, — вы не понимаете, что за парень наш Янгблад. Он не станет связываться с женщинами, на которых надо тратить деньги. Он увивается только за светскими дамами.

— Женщина женщиной останется, будь она светская или несветская, — возразил ему Элмо. — И каждая из них любит тебя за до-ре-ми, особенно цветная! И никаких чувств у них нет. Уж я знаю, о чем говорю.

У Роба все еще ныли ноги, он зашнуровывал башмаки и, прислушиваясь к атому разговору, подумал о своих родителях, сколько им приходится трудиться и как они любят друг друга, не помышляя о до-ре-ми. Потом он вспомнил мать Гаса. Ему хотелось заступиться за всех женщин вообще и за негритянок в особенности. Злоба распирала его, но он стеснялся, потому что здесь все были старше его. Нет, надо одернуть Элмо!

— Неужели миссис Джози любит твоего отца только за это, за до-ре-ми?

— Ох, ох, — запыхтел Эллис Джорден, — Янгблад выпустил свои коготки! Элмо не задевал твоих родных, Янгблад!

— И я его родных не задеваю! — запальчиво сказал Роб. — Я хочу, чтобы меня правильно поняли.

— Янгблад вообще не болтает лишнего, — вставил Жирный Гас. — Смею вас заверить!

— Я никогда не болтаю лишнего о матерях и сестрах моих приятелей, — сказал Роб. — Но меня просто бесит ваша привычка сплетничать о женщинах. Ну вот, например, твоя мать, Элмо. Что, она только гонится за до-ре-ми? Ну отвечай, так это или нет?

— Моя мать не в счет. Я не говорю о таких. Я говорю об этих сор-временных женщинах. Таких, как мама, теперь больше не встретишь!

Но Роб не отступал:

— Вот сейчас в Кроссроудзе среди цветных большинство женщин работают, это они приносят в дом бекон, и именно благодаря им, а не мужчинам семьи кое-как перебиваются.

— Ты прав, — сказал Жирный Гас.

— Да ведь я не о таких женщинах говорю, — защищался Элмо. — Я говорю о сор-временных женщинах, сор-временных, понимаешь?

— Ну нет, дядя, ты говорил о женщинах вообще. И даже сказал, что негритянки будто бы еще хуже других.

— Ничего ты не понимаешь, Янгблад. Ты слишком молод. У тебя еще нет опыта.

— У кого еще нет опыта? — воскликнул Гас и с хитрецой поглядел на Роба. — Никто из вас и понятия не имеет, сколько хорошеньких женщин сходит с ума по Янгбладу! Всякого сорта. Если в Нью-Йорке его так же любили, как у нас в Джорджии, так он там небось как сыр в масле катался.

Опять поднялся хохот, однако на Роба теперь смотрели иначе, уважительнее.

— Ишь собака этот Янгблад, — сказал Эллис. — Ему везде везет!

Роб почувствовал, что лицо у него так и пылает.

— Все это выдумки, вранье, вы Гаса не слушайте! Я вам еще раз говорю: если мы сами не будем уважать своих женщин, кто же еще будет уважать их? Не местные же крэкеры, правда?

— Правильно, втолкуй этим бездельникам! — сказал Гас. — Да если бы не моя мать, я даже не знаю, что стало бы с нашей семьей! — И Гас вышел из раздевалки — ему полагалось быть наверху еще десять минут назад, но он тут же вернулся. — Янгблад, учись у меня, веди себя прилично! Смотри как бы они тебя сегодня не сбили с пути истинного Если не можешь быть хорошим, будь хотя бы осторожным! Как сказал один проповедник своим прихожанам: «Не берите в пример мои дела, а берите в пример мои слова!» — Гас помахал толстой рукой и прикрыл за собой дверь.

— Ох, и шальной же этот Гас! Эллис Джорден спросил:

— Скажи, Янгблад, этот крэкер приставал к тебе последнее время?