Молодая кровь

Все они сидели полукругом, и говоривший — тощий, длинноногий негр — в центре. На нем был заплатанный комбинезон и старая рабочая куртка. Он оглядел Робби черными, как угли, глазами.

— Чего ты здесь ищешь? Потерял что-нибудь?

— Нет, сэр, ничего не терял.

— Так что же тебе надо? Твоих товарищей здесь нет, правда?

Робби струхнул, но постарался ответить, как человек, видавший виды:

— Да то же, что и вам: сесть на товарный и у ехать.

— Убирайся отсюда, чтобы я тебя не видел! Поворачивай зад и беги домой, пока я тебя не огрел как следует!

Робби посмотрел в сердитые темные глаза негра и понял, что тот не шутит.

— У меня нет дома, — ответил Робби. — Я не живу в этом городе. Я здесь случайно, как и вы.

— Оставь мальчишку в покое, Скотти! — сказал кто-то.

— И не стыдно тебе, малый, среди бела дня лгать людям прямо в лицо?

— Зачем мне лгать вам, мистер? Вы же не отец мне! — Робби заставил себя выдержать его взгляд. Остальные негры неодобрительно фыркнули.

Скотти оглядел Робби с головы до ног.

— Да ты, оказывается, еще и дерзкий, а, Молодая кровь?

Робби промолчал. Интересно, нарочно ли этот человек называет его так. Может быть, он в самом деле знает, что его фамилия Янгблад?

— Ладно, ладно, — проворчал Скотти. — Меня это, правда, не касается. Присаживайся, отдохни маленько. Тут все свои. Но только имей в виду: для того, кто любит распускать нюни, бродячая жизнь не годится. Она вообще ни для кого не годится.

Робби присел на красную глину рядом с ним. Он слушал хвастливые россказни бродяг. Каждый старался перещеголять других. Возле Скотти сидел толстяк с черной-пречерной кожей и очень сердитыми глазами. Он все время посматривал на Робби. Бродяги называли его Худенький.

— Куда путь держишь, Молодая кровь? — спросил Худенький, рисуя круг на пыльной земле.

— В Нью-Йорк.

Негр сурово посмотрел на мальчика, потом тихо засмеялся.

— Я тебя понимаю, Молодая кровь. Я вот сам собираюсь распрощаться с Джорджией. Я этот Юг и видеть больше не хочу: ни весь, ни по частям, ни даже на картинке!

Все засмеялись.

— Что это ты, Худенький, так озлобился на Юг? Но Худенький не смеялся.

— Нет, это не я озлобился на Юг, а Юг озлобился на меня! Я вот только что приехал из Миссисипи — последний южный город, где я побывал. Мы его называли Веселый Миссисипи. Ну и место! Когда негр идет там по главной улице и издали видит белого, он должен в ту же секунду исчезнуть и уж дальше идти по задворкам. А еще у них так: посредине каждого квартала стоит большой мусорный бак, вот если негр увидит что-нибудь смешное, ему нельзя открыто смеяться, он должен подбежать к тому баку и спрятать в него голову.

Некоторые слушатели засмеялись:

— Ври побольше!

— Ничуть я не вру! — с горячностью сказал толстяк. — А то еще так, знаете: у них в одном районе, где живут богатые, висит большая доска с надписью: «Белая шваль, прочитай и проходи быстро! Негр, прочитай и поворачивай задницу!»

И Робби и все негры смеялись, но сам рассказчик даже не улыбнулся. Вглядываясь в его одутловатое лицо, Робби старался понять, шутит ли он или говорит всерьез.

Скотти тоже улыбался, но глаза его были печальны.

— Помнится мне такой случай, — заговорил он. — Я проезжал Типкин — это здесь в Джорджии, миль за сто отсюда. Зашел в одну лавчонку на окраине и спросил коробку табаку «Принц Альберт». «Чего тебе, малый?»—спрашивает лавочник. Я повторяю: «Коробку табаку «Принц Альберт». А он мне: «Черномазый, ты должен говорить «Мистер принц Альберт!»

Все опять засмеялись, но как-то вяло, невесело. Робби это удивило: ведь когда люди смеются от всего сердца, у них и лицо и глаза должны быть веселые.

Робби с беспокойством замечал на себе взгляд Скотти. «Чего он на меня уставился? Что, думает, я маленький?»

— Так, значит, ты едешь в Нью-Йорк…

Робби не ответил.

— Я с тобой разговариваю, Молодая кровь!

— А я вам уже сказал, дяденька, что еду в Нью-Йорк.

— Но знаешь ли ты, что Нью-Йорк не лучше, чем Джорджия или Миссисипи?

— Правда, не лучше! — подтвердил кто-то. Скотти посмотрел на Робби и расхохотался.

— Да, но я вам скажу другое: нынешняя негритянская молодежь не станет терпеть того, что мы, старики, терпели. Молодые изменят весь этот порядок или… И белые, как ни крути хвостом, должны будут согласиться. Точно говорю вам. А ты как считаешь, Молодая кровь, прав старик или нет?

Робби вспыхнул:

— Какой же вы старик? — запротестовал он, глядя на моложавого бродягу.

— Достаточно стар, чтобы быть умнее! — сухо усмехнулся тот.

Было уже поздно, и школьники расходились по домам. Робби прятался за спины бродяг, чтобы никто из ребят его не заметил, и ему страстно хотелось опять быть школьником и так же, как они, идти сейчас домой. Ну да к черту все это! Он уезжает в Нью-Йорк, а драгоценный Кроссроудз может провалиться сквозь землю!

Солнце клонилось к западу. Порывистый ветер дул по полю Шофилда, неся пыль и мусор, кружа в воздухе золотистые листья. Вдруг туча закрыла солнце, и сразу стало прохладно. Один из негров предложил:

— Давайте соберем бумагу и хворост, зажжем Костер. Что-то холодно становится.

Худенький поглядел на говорившего.