Молодой бог (СИ)

Пройдя мимо охраны в дом, я не стал нигде задерживаться. На этот раз энергия не ушла из меня, отдавая слишком много тому, чему не стоило бы. Поэтому я зашёл в тренировочный зал и с размаху зарядил по ничего не подозревающей груше. Та беспомощно закачалась на длинной толстой цепи. Я ощутил себя ею, так же болтающимся, привязанным и лишённым права выбора. Такое сравнение вызвало во мне следующую реакцию: я принялся избивать свою неживую копию, наращивая силу и темп. И я не останавливался, пока на пол не полился целый дождь из моих эмоций, превращённых в жидкость. Нужно вывести всё из организма.

Пальцы подрагивали, разбитые костяшки налились нездоровым румянцем, а в некоторых местах этот румянец переливался в отёчную пурпурность. Кости ныли, но я не собирался останавливаться.

Себастьян уже точно вернулся, но, похоже, сразу пошёл в душ.

Следующей моей жертвой стал тренажёр для рук. Не жалея сил, я тянул вниз рычаг, соединённый с канатом, продетым сквозь килограммовые бруски. Раз за разом, тяня вниз и отпуская, я выпускал наружу киловатты злости.

Мышцы уже дрожали. Организм требовал отдыха. Я рухнул на пол, около скамейки и уставился на руки, которые била крупная дрожь. Несмотря на то, что физически я был истощён, эмоции, а в особенности негативные, истощить оказалось сложнее. Подавляя ярость, я лишь подкармливал обиду, что в свою очередь давало повод той же злости.

Я и не знал, что могу так злиться. Зубы сжимаются, ногти впиваются в ладони, грудь неровно вздымается. В голове желание причинить боль. Желание кого-нибудь прикончить.

Всё напрасно. Всё напрасно. Всё было напрасно с самого начала. Я глупый, я идиот, я НЕНАВИЖУ СЕБЯ!

Безысходность окончательно сорвала мои тормоза, и я, не помня себя, вскочил на ноги, схватил скамейку, что заставила мою спину прогнуться, и побежал вместе с ней к окну. Дребезг. Скамейка наполовину лежала перевёрнутая на улице, вокруг стекло. Я уставился на осколки и не смог остановить себя. Схватив один из них, я крепко сжал его в ладони, давая острым краям врезаться в пальцы и ладонь. Моё отражение потихоньку заливала красная жидкость. Я направился прочь из зала, держа на вытянутой руке осколок.

На шум сбежались охранники, вышел Моран с мокрой головой, появился Джим. Мы все встретились между коридором, кухней и гостиной. Я вперил свой взгляд в дядю, заставляя сознание снова сузиться. Мне стало ясно, что меньше всего я парился, когда мир вокруг был сюрреалистичным. Но Джим не менялся. Он оставался демонически прекрасным и вызывал во мне отвращение.

— Эдвард. — когда Моран увидел в моей руке стекло, то сразу стал вести себя как человек, заметивший самоубийцу на краю крыши или с пистолетом во рту. — Спокойно. Положи. Это.

Видимо, моё состояние и выражение лица заставили киллера волноваться. Тот стал медленно подходить ко мне, подняв вверх ладони. Ну точно, как ведут себя с истериком, в руках которого опасный предмет! Совсем что ли?!

Я позволил мужчине приблизиться к себе, а затем замахнулся. Я всё ещё хотел убить кого-нибудь. Мне не хватило причинения ущерба неодушевлённым предметам. Я злился.

Моран выгнулся, уворачиваясь от моего замаха. На миг на его лице появилось удивление, но уже через секунду он был настроен положить конец моим выходкам. Охранники стояли как столбы, а Джим просто наблюдал.

Я игнорировал режущую боль в ладони. Хотелось отпустить осколок, схватиться за руку и подуть. Но я не собирался слушать ноющего себя.

Новый замах был так же безуспешен, но на третий я резанул киллера по плечу. Это побудило Морана использовать своё преимущество, которое у меня было недостатком. Он придавил меня к стене массой, пресекая мои попытки махать руками. Сам киллер смог вытащить мою руку и прижал её плашмя к стене, пачкая всё кровью. Один мощный удар, и осколок выпадает из моей руки.

— Успокойся. — рычит Себастьян.

Я бьюсь в истеричных конвульсиях, зажатый между стеной и полковником. Проходит долгих две минуты. Мои рвения слабеют. Боль тела возрастает наконец-то, перекрывая боль души. И это заставляет меня облегчённо вздохнуть. Определив, что я уже не опасен, Себастьян отступает. Тишина. Я всё ещё стою около стены, но медленно сгибаюсь, сползая по ней.

— Псих. — доносится до моего уха.

Я широко распахиваю глаза и устремляю взор прямиком на охранника, ставшего недавно объектом моей тогда ещё не сильной ярости. ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!

Я срываюсь с места, хватаю осколок и с новой силой сжимаю его. Пара секунд, и я преодолеваю расстояние между нами. Ни Моран, ни второй охранник не успевают ничего понять, а я уже повалил этого ушлёпка на пол и вонзил, как я предположил, в его бедренную артерию самый острый конец стекла.

— Ты умрёшь через минуту от потери крови! — закричал я в лицо ошарашенному мужчине.

Я бы мог остановиться, малейшей усилие, и всё бы прекратилось. Но я не хотел.