Молодой бог (СИ)

— Нет. — покачал головой Холмс. — Леди Смолвуд привлекла… фрилансеров. Однако, я намерен прекратить подобного рода ухищрения. Несмотря на то, что такие наёмники удобны во временном плане, они довольно ненадёжны. А нам хватило в этом году скандалов. — Холмс многозначительно прокашлялся.

— А что с кадетами Лиги? — я спросил в небрежной манере, но мне было всё-таки интересно.

— Они уже за границей. — ответил мне политик.

Ого. И я мог быть среди них. Но я дома. Занимаюсь ничем.

Мне не нравилось, что моё настроение приближалось к критической отметке «отвратительное». День с самого начала был болезненным, но я не хотел дать ему закончиться на этой ноте. Где бы ни был Майкрофт, что бы не хотел скрыть от меня, — это его дело. Захочет — расскажет. И он должен захотеть после того, как я…

Политик присел на подлокотник маленького диванчика и скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как я беспокойно мерию комнату шагами.

— Чём займёмся? — спросил наконец он.

— Сегодня Рождество.

— А ты напряжён. — раздался голос Майкрофта.

Я стоял к нему спиной. Да уж, моё тело действительно напряглось из-за предстоящих действий. Стоп. На что это он намекает?

Я полуобернулся к нему, ухмыляясь.

— Предлагаешь почтить нашего Спасителя Иисуса Христа содомистским актом?

Холмс ухмыльнулся, уперев руки в подлокотник.

— Но что бы ты там не имел в виду, — я прокашлялся, сжав в кулаке уже вытащенное из коробочки кольцо. — сначала я хочу… кое-что сказать.

Майкрофт вскинул брови, готовый слушать. Мне же стало ещё труднее придумать следующие слова. И я устал прокашливаться.

— Короче, — я снова замолчал, собираясь с духом. — раз уж такой сегодня день, то я бы хотел этим воспользоваться и сказать спасибо. — я подошёл к Холмсу, который слегка вскинул подбородок. — Ты сам знаешь за что. — я втянул носом воздух, отчасти надеясь, что задохнусь. — И я рад, что благодаря тебе сейчас испытываю неловкость, смущение и ощущаю себя идиотом. — мы оба улыбнулись. — Но это лучше, чем если бы я снова утратил эти крупицы эмпатии, да? — в глазах Холмса я встретился с сомнениями насчёт этого вопроса, ведь всё во мне подвергается сомнению. — И пусть моя привязанность к тебе, говоря языком миссис Стоун, — лишь фиксация либидо с целью вытеснения бессознательного, я всё равно ручаюсь за искренность моих чувств. По крайней мере я верю, что они настоящие.

Я потянулся к политику, взяв его левую руку. Он подчинился мне, видимо заинтересованный происходящим.

— Ты заслуживаешь большего. — я вздохнул, наслаждаясь прикосновением к его пальцам. — Смогу ли я когда-нибудь окупить все те неприятности, что принёс тебе? — я снова усмехнулся, весело глядя в глаза заинтригованному Правительству. — Не знаю. Но я постараюсь. А пока знай, что ты не просто более разумный вид мистера Скруджа{?}[Эбенезер Скрудж (Ebenezer Scrooge) — богатый, ворчливый и ненавидящий Рождество старик из повести «Рождественская история» Чарльза Диккенса.]. Ты несколько раз спас мне жизнь. Что это говорит о твоём сердце? — я медленно надевал кольцо на безымянный палец Холмса. Моё сердце замерло, боясь, что размер не подойдёт. Но вот оно застучало вновь, когда кольцо село как надо. — Я думаю, что оно больше, чем у большинства людей. Больше моего. И поэтому я учусь у тебя.

Я отступил на шаг, наблюдая за тем, как глаза Майкрофта рассматривают мой подарок.

— Если поверья верны, то этот палец ведёт к сердцу. И я бы хотел, чтобы кольцо напоминало тебе о его существовании. — я перевёл дух, а затем слегка ухмыльнулся. — Ну, и обо мне.

Политик поднял на меня слегка растерянные глаза. Сейчас он подбирает в голове слова.

— Я… спасибо. — наконец-то выдал он. — Мне… — он опустил глаза.

Видимо, не мне одному сложно говорить о своих чувствах.

— Я понимаю. — улыбнулся я, сцепляя руки в замок за спиной. — Но если ты его снимешь, я буду вынужден очень сильно расстроиться.

Я пошутил, но Холмс оторвал свой зад от подлокотника и, вертя новый объект, медленно подошёл ко мне.

— Я бы не хотел, чтобы ты расстраивался. — тихо сказал он.

Наши взаимные улыбки слились, и я наконец-то почувствовал облегчение.

Холмс подошёл к столику между креслами и выудил из-под него какой-то предмет.

— Мне удалось поднять архивы. — сказал он и протянул мне нечто, что показалось мне маленькой картиной. — Думаю, это единственная сохранившаяся фотография.

Да, это была фотография в рамке. Мама и я на фоне здания внешней разведки. Кажется, это тот самый день, когда я стал членом Лиги. Моя мать улыбается, обнимает меня одной рукой. Здесь мы выглядим очень похоже. Но даже мне не понятно улыбаюсь я искренне или нет. Улыбка проглядывается, но может означать что угодно.

— Спасибо. — говорю я Холмсу. — Это было начало. — я поднял фотографию. — А это исход. — мой взгляд пал на левую руку политика.

Майкрофт уже налил нам выпить.

— Твоя мать рассчитывала, что я позабочусь о тебе. — сказал он, пока мы рассаживались.

— И ты позаботился.

Мне нравилось, что всё приобрело двойной смысл. Моя озорная улыбочка и вздох политика, в котором было лишь формальное осуждение. Просто ради приличия.