Молодой маг Хедин

Слейпнир мчался над пустеющим Джибулистаном. Много лет прожили здесь Истинные Маги, превратив страну в чудеснейший сад. Каждый камень сделался… идеальным. Каждая пальма, да что там пальма — травина! — поражали совершенством. Дворцы, каналы, фермы, трактиры, постоялые дворы, мосты и речки, водопады — всё докончено, отделано, завершено.

И… скучно. Тут нечего больше делать и строить.

Истинные Маги всё реже и реже показывались возле своих любимых когда-то мест, но нельзя сказать, что Джибулистан уже «превращался в пустыню» — овеществившие магию заклятия-формы работали по-прежнему.

Но некоторые из Поколения, похоже, прикипели к этим местам по-настоящему, оставаясь в возведённых дворцах куда дольше других.

Обиталище Сигрлинн тонуло в зелени. Сквозь причудливую листву проглядывали белые взблески мрамора с золотыми прожилками. Огромные окна с пластинами хрусталя, дающие вдосталь света. По крыше и стенам струятся рукотворные водопады, и всё это скорее напоминало эльфийское творение, нежели работу непостижимого и загадочного Истинного Мага.

Отец Дружин не знал толком, о чём станет говорить. Его вёл не холодный расчёт, не заранее продуманное. Истинная волшебница Сигрлинн была светлой, настоящей светлой. Но в то же время — и частью Великого Предела.

Она вышла к нему навстречу — вся в текуче-белом, волосы сегодня приняли цвет медно-рыжего пламени. Чуть склонив голову, стояла, опершись на край проёма, молча и серьёзно глядя на Старого Хрофта.

— Привет тебе, Древний.

— Привет тебе, светлая Сигрлинн.

Она поклонилась.

— Войди, Древний. Войди, отведай моего угощения.

(Комментарий Хедина: а эти подробности можно было и опустить!)

— Не стану спрашивать тебя, Древний, что привело тебя ко мне. Н-наверное… он прислал?

— Он? — Отец Дружин удивился и внезапно сбившемуся голосу и взгляду, разом и требовательному, и неуверенному. — Нет, светлая, меня никто не присылал. Я здесь по собственной воле.

— А-а… — как-то разом угасла она, опустив глаза. — Но… чем же я помогу тебе тогда, Древний? На тебе — печать гнева наших владык, Молодых Богов. Я чувствую. Они покарали тебя за что-то, не ведаю, за что, но покарали, и прощения их ты ещё не получил.

Она не спросила имени Старого Хрофта. Не осведомилась, как и почему он оказался здесь. Всё было неважно по сравнению с самым главным вопросом.

— Быть может, светлая. Но если гнев Молодых Богов на меня подвергнет тебя опасности, я немедленно удалюсь.

— Не надо, — попросила она и улыбнулась. — Я не столь труслива, как могу казаться.

— Ты отнюдь не труслива, светлая. Ты храбра и… и очень красива. Ты напоминаешь мне моих дочерей.

Она не спросила: «Каких дочерей? Что с ними стало?»

— Спасибо за добрые слова, Древний, — Сигрлинн чуть улыбнулась.

— Скажи мне, светлая, ясен ли тебе твой путь? — Старый Хрофт глядел на неё, чувствуя, что проваливается в бездны давно канувшего прошлого. Асгард… Валгалла… валькирии, и младшая из них, неистовая Рандгрид, Разбивающая Щиты.

— Древние никогда не приходят просто так и никогда не задают вопросов, что не содержат в себе и ответов, — волшебница Сигрлинн сидела очень прямо, положив ладони на плотно сжатые колени. — Мой путь ясен. Ясен настолько, что порой бывает страшно. Мы — Великий Предел. Кто-то подходит к нему со стороны света, кто-то — со стороны тьмы. Но всё равно они подходят к черте, где тьма перестаёт быть тьмою, а свет — светом. И это повергает в ужас, Древний. Не знаю, понимаешь ли ты меня.

— Понимаю, — сказал Отец Дружин. — Понимаю и не стану более тревожить тебя.

— Меня ты не тревожишь, — слабо улыбнулась она. — Но когда к тебе придёт… когда явится… один маг, прошу тебя, Древний, — помоги ему.

— Какой маг? — искренне удивился Старый Хрофт. — Доселе ко мне никто не приходил. И ничто не указывает, что когда-либо придёт.

Она слабо улыбнулась.

— Он придёт. Не может не прийти. Превыше всего на свете он любит секреты и загадки, а за тобой, Древний, кроются великие тайны.

— Никаких особых тайн, — опустил голову Отец Дружин. — Я просто Древний Бог, который…

— Нет-нет-нет, — Сигрлинн быстро зажала уши ладонями. — Древние Боги несли в себе зло как часть тогдашнего бытия, несовершенного и уродливого. Они не были в том виновны. Но…

— Это тебе рассказали Молодые Боги? — тяжело спросил Один.

Она поспешно кивнула.

— Не стану спорить с тобой, светлая, и тревожить твой покой, — Отец Дружин поднялся. — Но просьбу твою насчёт некоего мага, если, конечно, наши с ним пути скрестятся, — исполню.

— Твой путь может стать путём зла и боли, — Сигрлинн почти шептала, не глядя на Старого Хрофта. — Но всё равно путь, даже такой, — лучше, чем пустые блуждания во тьме, где зло начинает расти уже в тебе самом.

— То есть лучше пусть это стану я, чем он? — в упор бросил бог Один.

Сигрлинн залилась краской, однако вскинула голову и в упор взглянула прямо Старому Хрофту в лицо.

— Да! — в её ответе звенел вызов.