Молодой маг Хедин

— Ты сильно и истинно любишь его, — угрюмо сказал Отец Дружин. — Ты готова на многое, чтобы защитить молодого мага Хедина. Но ты зря записываешь меня в последователи тьмы, зла или чего-то подобного. Да, я — Древний, как ты меня называешь, я и мои сородичи правили, пока не явились Ямерт с компанией. Но мы не были злом!

— Вы были невольным злом, сами того не желая, — возразила Сигрлинн. — Вы не виноваты. Кроткая Ялини до сих пор скорбит и оплакивает каждого, кто пал на Боргильдовом поле, называя в их честь выращиваемые ею цветы. Это неизбежно, увы. Новое произрастает на старом, зачастую уничтожая его. И это единственный способ дать место новой жизни.

Бог Один молча кивнул. Спорить не имело смысла. Она — светлая, и этим всё сказано.

— Я дал тебе слово, и я его сдержу.

— Я знаю, — она вдруг поднялась, порывисто обняла старого бога, коснулась прохладными губами щеки. — Я стану просить за тебя милосердную Ялини.

«Не трать времени даром», очень хотелось сказать Отцу Дружин. Но, разумеется, он промолчал.

Поклонился и вышел из увитого цветами дворца.

Больше Старый Хрофт здесь никогда не бывал — ни в жилище светлой Сигрлинн, ни вообще в Джибулистане.

(Комментарий Хедина: эту историю Си мне не рассказывала. Наверное, не хотела задеть — я-тогдашний, как чётко понимаю теперь, был слишком обидчив. Не вспыльчив, подобно Ракоту, а именно обидчив. Придавал слишком много значения формальным словам и жестам, искал всюду скрытые смыслы. Вот почему мы так хорошо понимали друг друга с альвами — у них всё тоже строилось на многих слоях намёков и отсылок, простые «да» и «нет» могли означать всё, что угодно, включая собственные противоположности. Она не задавалась тайной Старого Хрофта, той, что так занимала меня в то время. Для неё было достаточно, что он — из числа Древних и что наши с ним дороги пересекутся.

Да, наши с Си худшие времена были впереди. Ссора, те самые бабочки, посланные мне вслед, ну и дальше — мои собственные Ученики, из первых, тех самых, что я творил воинами, невольно подражая Ракоту и пытаясь его превзойти.

Мы с ним оба растили наших Учеников магами и бойцами. Наверное, даже прежде всего бойцами, а потом уже магами. И если для Ракота это было так же естественно, как дыхание для простого смертного, то со мной всё обстояло не так.

Познание мира неотделимо от войны. Алхимик подвергает субстанцию нагреванию и зачастую — сожжению, дабы точно определить скрытые её свойства. Отданный нам для познания мир виделся тогда такой же субстанцией.

Впереди была и моя Ночная Империя, венец творения, когда ссора с Си достигла апогея, и она выступила против меня открыто, пошла войной.

Впереди было всё.)

Два молодых мага, Хедин и Ракот, уходили всё глубже и глубже во Тьму. Слова эти полны пафоса, но тем не менее истинны. И если намерения Ракота становились богу Одину всё более и более понятны, ясности с целями мага Хедина становилось чем дальше, тем меньше. Ракот шёл путём воина. Простым, прямым, как лезвие меча, и Старому Хрофту казалось немыслимым, что кто-то из его Поколения может не видеть, к чему там идёт дело. Хедин же…

Старый Хрофт старался следить за ним. Осторожно и издалека, потому что сам молодой маг отличался крайней подозрительностью, если не сказать мнительностью. С самого начала его планы отличались многослойностью, имели множество потайных отнорков, целей и задач, так что поначалу никогда не скажешь, которая из них истинная.