Молодой Маркс

Как революционный демократ, он в ходе борьбы глубже понял ее законы и сумел повернуть «Рейнскую газету» от абстрактно-теоретических обвинений в адрес прусского государства к обвинениям по конкретным политическим, социальным и экономическим вопросам, имеющим жизненное значение для обездоленных масс. В результате газета обрела поддержку народа, которая оказалась недостаточной, чтобы сломить запрет короля, но достаточной для того, чтобы противостоять ему. В последнем факте Маркс с полным основанием увидел «некоторый прогресс политического сознания». И это доставляло известное удовлетворение результатами борьбы, хотя непосредственный финал ее был печален.

Как подвести баланс такому опыту, где радость смешалась с горечью?

Несомненно, для Маркса остается неколебимым жизненное устремление, сформулированное еще в школьном сочинении: трудиться для человечества. На каждом этапе своей жизни Маркс конкретизировал это устремление соответственно новым условиям, но никогда не изменял ему. Верность избранному идеалу давалась нелегкой ценой. Вот и теперь, в 1843 г., Марксу пришлось выдержать своеобразное искушение: через тайного ревизионного советника Эссера, друга умершего отца, прусское правительство предложило Марксу должность крупного чиновника с большим окладом.

С житейской точки зрения предложение было весьма соблазнительным: солидная должность и твердый оклад, очень нужный человеку, лишившемуся наследства и не имеющему никакой другой возможности зарабатывать на существование в пределах Пруссии, открывали Марксу дорогу к женитьбе, а любимая им Женни фон Вестфален смогла бы обрести наконец покой и семейное счастье. Но, верный своему идеалу, Маркс отклонил это предложение.

В поисках новых решений

Чтобы продолжать бороться за достижение своего идеала в новых, радикально изменившихся условиях, необходимо было столь же радикально изменить средства борьбы. В 1841 г., когда правительство лишило Маркса возможности пропагандировать свои взгляды с университетской кафедры, он обратился к прессе. Теперь, когда его лишили и этого, Маркс должен был найти такое новое средство, которое вообще поставило бы его вне зависимости от прусского правительства.

«В Германии я не могу больше ничего предпринять, – писал он Руге через три дня после запрещения „Рейнской газеты“. – Здесь люди сами портятся… Я работаю над несколькими вещами, которые здесь, в Германии, не найдут ни цензора, ни издателя, ни вообще какой бы то ни было возможности существования» (11, с. 372 – 373). Те же мысли он высказывает два месяца спустя: «Я не могу ни писать под прусской цензурой, ни дышать прусским воздухом» (11, с. 375).

Лишенный легальных средств борьбы в Пруссии, Маркс принимает решение эмигрировать.

Какое же средство борьбы следует избрать в эмиграции? Можно было перенести за пределы Германии издание типа «Немецкого ежегодника». Казалось бы, возобновление прежнего издания должно принести удовлетворение участникам этого дела. Примерно так и рассуждал Руге, предлагая Марксу быть одним из редакторов возрожденного журнала: «Мы должны только дать журналу другое название и действительно превратить его в издание вроде „Revue indèpendante“» (30, с. 295). На это Маркс возразил: «Даже если бы выпуск „Deutsche Jahrbücher“ снова был разрешен, то в лучшем случае мы бы добились слабой копии почившего журнала, а теперь этого уже недостаточно» (11, с. 373).

В изменившейся обстановке требовался существенно новый тип издания, и Маркс открывает его: не «Немецкий ежегодник» или что-то вроде него, а «Немецко-французский ежегодник» – «вот это было бы принципом, событием, чреватым последствиями, делом, которое может вызвать энтузиазм», – писал он в середине марта (11, с. 373).

Сама по себе идея объединения прогрессивных сил Франции и Германии была в то время весьма распространенной и опиралась на следующий ход рассуждений: наиболее сильную сторону немецкого народа составляет мышление, теория; наиболее сильную сторону французского народа – действие, практика; поэтому объединение немцев с французами означает плодотворное, обогащающее обе нации объединение теории и практики. Исходя из этого, Фейербах, например, считал, что «подлинный философ, не оторванный от жизни, от человека, должен быть галло-германской породы» (107, с. 125). Но если Фейербах ограничился только этим абстрактным конструированием, то Маркс предложил нечто реальное – создание теоретического и политического органа революционеров двух наций, свободного от национальной ограниченности и потому способного оценивать события в каждой стране как бы извне, с более высокой позиции. После некоторых колебаний Руге принял предложение Маркса.

Сомнения в основах идеализма