Молодые и злые (СИ)

Анестезирующее действие кокаина успешно притупляло все чувства, спасая не только от утомительной ноющей боли, но и от любых других волнений. Кире было абсолютно все равно — выиграет Россия этот матч или проиграет, у нее было все готово на любой исход игры. Ее задачей было заставить народ рыдать, и она знала, как это сделать, независимо от ситуации на поле.

Это было так приятно — ничего не чувствовать. Четкая работоспособность, отсутствие лишних эмоций, ощущение полета, не омраченное мыслями о последствиях, легкость в теле и поразительная резкость ума — Громова казалась сама себе сверх-человеком, преодолевшим законы природы, возвысившимся над толпой, наделенным правом управлять ею. Ее не тронул автогол Игнашевича, заставивший застонать всю страну, — она умело высмеяла эту ситуацию, использовав ее для снятия напряженного ожидания. Ее сердце не забилось чаще, когда Дзюба сравнял счет с пенальти, взрывая ревом стадион так, что стены их коморки под трибунами затряслись, — девушка лишь подметила про себя, что это поможет сделать из ее друга национального героя, как она и планировала изначально. Кира не кусала ногти в тревожном ожидании, когда добавленное время подошло к концу, и команды начали готовиться к серии пенальти, хотя в этот момент даже вечно непроницаемый Жора начал моргать в два раза чаще, что говорило о высшей степени возбуждения лучшего копирайтера и графика агентства.

Климов не выдержал и побежал на поле, чтобы воочию стать свидетелем этого исторического момента — первой в истории современной сборной серии пенальти. Весь стадион, да и вся страна у экранов телевизоров, наблюдала за этим волнительным событием стоя и затаив дыхание.

Кира устало опустилась в единственное кресло в комнате за спинами сидящих за компьютерами сотрудников и посмотрела на свои длинные тонкие пальцы. Они слегка подрагивали, но не от волнения, а от большой дозы кокаина, нужный уровень которого в крови она поддерживала весь день. Его действие начинало постепенно слабеть, и она уже чувствовала на себе нависающую тень неподъемной тоски, готовой в любую секунду свалиться ей на плечи. Пока вся страна молилась за победу сборной, она думала о том, что совсем не планировала превращать легкую стимуляцию свой работоспособности в марафон, но и возвращаться к себе желания тоже не было. За нелегким выбором между болью «сейчас» и болью «потом» ее застал свисток судьи, возвещающий о старте серии.

Девушка встала за спиной Жоры и, облокотившись на его стул, равнодушно посмотрела на экран с трансляцией.

— Работаем! — кинула она сотрудникам, призывая их сосредоточиться на деле.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она наблюдала за действиями игроков, по очереди выходящими на одиннадцатиметровую отметку, каждый удар которых взрывал трибуны ликующим ревом. Она улыбнулась один-единственный раз, едва заметно, лишь заостренными уголками глаз, когда Акинфеев отбил последний удар в свои ворота, выводя команду в четвертьфинал Чемпионата мира.

«Так даже проще», — подумала она, наблюдая за тем, как футболисты и администрация сборной высыпали на поле, в неистовом вопле празднуя победу над великим соперником, над стереотипами и недоверием, над самими собой. Переведя взгляд на своих ребят, уже начавших хлюпать носами, Кира нахмурилась.

— Сопли подбери, — отвесив знатный подзатыльник внезапно расклеившемуся Жоре, злобно прорычала Громова и кивнула на экран. — Топи в онлайн ногу Акинфеева! Я сама все должна делать?

Ребята сосредоточенно заступали по клавишам, но этот услаждающий слух начальницы звук тонул в скандировании трибун стадиона, наполненного неподдельными искренними эмоциями. Вглядываясь в лица футболистов на экране, которые по очереди выхватывал оператор трансляции, Кира одновременно завидовала их эмоциям и вместе с тем боялась, что они захватят и ее. Ей было так спокойно и безопасно в своем холодном равнодушии, так уютно в отстранении от чужих и своих переживаний, что происходящее на поле стало казаться больше опасным, нежели увлекательным. На экране мелькнуло лицо Дениса, и девушка поспешно отвела взгляд. Она схватилась за пачку сигарет, чтобы хоть чем-то занять руки и голову, не допуская в себя этот праздник народного триумфа и пытаясь защититься от эмоций человека, чьи слезы без усилий пробивали брешь в ее сияющих доспехах.

В комнату ворвался Климов, с порога подхватывая ее на руки и целуя, куда придется.

— Победили! Победили, Громидзе! — вопил он ей в ухо, неистово кружа, будто в танце. — Мы в четвертьфинале!

Когда он поставил ее на пол и посмотрел такими сияющими счастьем глазами, Кира окончательно поняла, что не хочет в этом участвовать. Она сделала свою работу, запустила кампанию, остальное — дело техники. Девушка не готова была разделить их радость, не могла позволить их празднику проникнуть за стену тишины, которую ей удалось возвести вокруг себя, нарушить хрупкое равновесие.

— Дай ключи от машины, — тихо сказала она Вадиму, протягивая ему руку. — Мне нужно кое-куда съездить.

— Сейчас? — удивленно воскликнул парень. — Пойдем к ребятам!