Молодые и злые (СИ)

Под коньячок беседа пошла еще живее. Облокотившись о перила, они уже смеялась в голос, разбирая на мельчайшие составляющие и трепетно восстанавливая в памяти свои самые яркие совместные воспоминания. Кире начало казаться, что этого года без него просто не было, что вот только вчера он ушел из ее квартиры, а сегодня они снова встретились, и все было, как раньше. Ей безумно, до зубного скрежета, хотелось дотронуться до него, прижаться, поцеловать, и она вертелась и кокетничала, всеми силами подставляясь под поцелуй, в надежде, что и его одолевают такие же желания. Но Макс медлил и лишь одаривал ласковыми взглядами, чем только еще сильнее распалял ее желания.

Допив коньяк, он размахнулся и запустил пустую бутылку в воду.

- Эй, ты чего делаешь? Не стыдно? – возмутилась Кира, хватая его за руку.

- Ты же знаешь, мне не бывает стыдно, – ухмыльнулся Липатов и, небрежно забирая руку, внимательно посмотрел на часы, – О, уже начало одиннадцатого. Мне пора.

- Куда? – от неожиданности не успев проглотить свой вопрос, который никогда не стоило ему задавать, выпалила девушка.

- У меня встреча, – загадочно ответил он, с явным удовольствием наблюдая за ее реакцией и улыбаясь все шире с каждой секундой.

- Ты назначил встречу после меня? – растерянно произнесла Громова, не в силах себя контролировать и самостоятельно затягивая на своей шее заботливо растянутую им петлю, – С кем?

- С кем надо, – надменно ответил парень, не переставая улыбаться, – Все, барсучок, я побежал. Не куксись!

Он наклонился к ней, чмокнул в скулу на прощание и быстрым шагом направился к ближайшему перекрестку.

Кира стояла, не шевелясь и не поднимая головы, пока его шаги полностью не заглушил шум проезжающих автомобилей. Ей казалось, что если она посмотрит ему вслед, то окаменеет.

Слезы заполнили глаза, размывая грязный асфальт под ногами в неразличимую серую массу. Он опять сделал с ней это, опять заставил поверить, что между ними что-то есть, чтобы потом разрубить все одним ударом. Все только ее фантазии, ее несбыточные мечты, ее глупость, непроходимая, невообразимая глупость! Когда она перестанет попадаться в сотый раз в одну и ту же ловушку? И его даже нельзя было ни в чем обвинить! Он ведь ничего не обещал, ничего не предлагал, кроме прогулки, даже не целовал. Она придумала все сама, как всегда.

Девушка глубоко вздохнула, пытаясь остановить льющиеся по щекам слезы. Она обернулась к реке, только сейчас замечая, как потемнела вода, отражая затянутое тучами небо. Белые ночи были в самом разгаре, эта неделя должна была быть самой светлой за все лето, но из-за испортившейся погоды вокруг стало как-то сумеречно темно.

По полуразвалившейся лестнице Кира спустилась к причалу для катеров и, достав из сумки план мероприятий сборной, села на него и свесила ноги вниз. Компания молодых ребят и девчонок с гитарой, пристроилась у второй лестницы в нескольких метрах от нее, и задорно звеня пивными бутылками, распевала «Билет на самолет» Цоя. Кире нее было до них дела, она им тоже не мешала.

Девушка смотрела на грязную воду реки, слабым течением прибивающей к причалу одинокие пластиковые бутылки и пакеты, на проплывающие мимо прогулочные катера с довольными улыбающимися туристами, которые весело махали руками всем прохожим и не замечали грязи, которую рассекает их нарядный, украшенный вечерними огоньками, кораблик.

Это и был ее настоящий Питер, город, сочетающий в себе то, что казалось несоединимым, смешивающий противоположное, и выдающий на выходе особый забористый коктейль из блеска, молчания и скрытой злости. Не каждому придется по вкусу такой напиток, не каждый сможет оценить его тонкую изысканную горчинку, пряное послевкусие и тяжелый навязчивый дурман. Но тот, кто распробует, уже никогда не сможет от него отказаться.

Макс был таким же. Он тоже скрывал за блестящим фасадом стройных архитектурных ансамблей облупившуюся штукатурку дворов, грязные заплеванные тротуары, сумрак, отчаяние и вкус дешевого коньяка, который она до сих пор чувствовала в себе. Он был так же непредсказуем и заставлял вечно ждать – ждать, когда кончится дождь, когда выйдет солнце, ждать лета, ждать улыбки, ласки, ножа в сердце. Его тоже нельзя было понять до конца, но и отказаться от него было невозможно.

Озябнув, Кира подтянула к себе колени, обнимая их руками, и вдруг почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Рядом с ней, отделившись от своей шумной компании, на корточках сидела девчонка лет восемнадцати с длинными светлыми дредами и в каком-то абсурдном ярком наряде.

- Эй, ты в порядке? – участливо спросила она, вглядываясь в лицо обернувшейся к ней девушки.

- Нет. Я не в порядке, – вопреки всем законам вежливости честно ответила Громова.

- Будешь? – протягивая ей тлеющий косяк, от которого сладко тянуло марихуаной, сказала девчонка.

Кира молча взяла самокрутку и затянулась, чувствуя, как вязкий дым заполняет легкие и с непривычки почти моментально дурманит разум. Озноб отступил сразу, а следом за ним и тяжелое коньячное послевкусие. Стало пусто и тепло, и это уже было неплохо.