Читаем Молодые львы полностью

– Если хочешь знать, – доверительно прошептал Павон, – я уверен, что Никки говорит абсолютную правду насчет своего ледового маршрута. – Он хохотнул, но тут же его голос стал серьезным. – Что у тебя на уме, Майкл?

– Я хочу попросить об одном одолжении. – Майкл замялся. «Опять двадцать пять, – раздраженно подумал он, – ну почему я всегда должен принимать решения?» – Я хочу, чтобы меня перевели в боевую часть.

Какое-то время Павон молчал.

– С чего бы это? Увлекся самокопанием?

– Возможно, – после паузы ответил Майкл. – Возможно. Церковь, в которую мы заходили сегодня, эти канадцы… Не знаю. Я начал вспоминать, ради чего пошел на войну.

– Ты знаешь, ради чего пошел на войну? – сухо рассмеялся Павон. – Счастливчик. – Десять шагов они прошли молча. – В возрасте Никки я пережил самые худшие мгновения в своей жизни… Спасибо одной женщине, – неожиданно произнес Павон.

Майкл кусал губы, его раздражала бесцеремонность, с какой Павон отмахнулся от его проблем.

– Сегодня ночью, лежа в окопе во время воздушного налета, я в который уж раз прокручивал все это в памяти, – продолжал Павон. – Мне было девятнадцать, и я управлял водевильным театром в Нью-Йорке. Зарабатывал триста долларов в неделю, снял для своей девушки квартиру в южной части Центрального парка. Девушка была такой красивой… – По голосу Павона, переполненному воспоминаниями и страстью, чувствовалось, что девушка действительно была красивой. – Я просто сходил по ней с ума. Тратил на нее все деньги, мог думать только о ней. Когда тебе девятнадцать, а внешность оставляет желать лучшего, любовь способна полностью ослепить тебя. Ты в упор не видишь того, что становится ясным с первого взгляда любому лифтеру или горничной. У моей девушки была подруга родом из Миннеаполиса, которая работала в том же ночном клубе. Я почти каждый вечер приглашал их на ужин. Они смеялись над моими шутками, внимали каждому моему слову, делали мне маленькие подарки. Короче, благодаря им я чувствовал себя настоящим мужчиной. Они тревожились о том, что я слишком много курю и пью слишком много виски. В их компании я просто раздувался от гордости, мне уже казалось, что величием я не уступаю президенту США. В девятнадцать лет я полагал себя уникумом, редким алмазом, найденным в земле Манхэттена. А потом я случайно вернулся домой не вечером, а вскоре после полудня и застал их в постели. – Павон остановился, задумчиво натянул обвисший брезент на стоящем под деревом бронетранспортере. – И мне уже до самой смерти не забыть, как они посмотрели на меня в тот момент, когда я вошел в спальню. Эти холодные, презрительные взгляды… А потом моя девушка захихикала. И я сразу подумал: «Она смеется надо мной, потому что я – итальяшка». Тогда я набросился на них. Бил, пока поднималась рука. Они старались убежать, но не открывали рта. Они не кричали, не молили о пощаде, молча бегали от меня по квартире, падали, поднимались, снова убегали, голые и молчаливые, пока я не ушел. Выйдя на улицу, я нисколько не сомневался: весь город знает о том, что я дурак, что мужчина из меня никакой… Я не мог этого вынести. Прямиком направился в контору «Френч лайн» и взял билет на пароход, отплывающий на следующий день. Беспробудно пил всю дорогу и прибыл в Париж с сорока долларами в кармане… С тех пор я и бегу от той спальни… Господи, – он поднял глаза к черному, сочащемуся дождем небу, – двадцать лет спустя, в земляной норе, под бомбами я просыпаюсь и чувствую, как краска стыда заливает меня от ушей до пальцев ног, стоит мне об этом подумать. Спасибо тебе, что выслушал. – Голос Павона стал резким, отрывистым. – Я могу рассказывать эту историю лишь в темноте да когда крепко наберусь. Когда выговоришься, становится легче. А теперь я иду спать.

– Полковник, я попросил вас об одолжении, – напомнил Майкл.

– О чем? – Павон повернулся к Майклу.

– Я хочу, чтобы вы перевели меня в боевую часть. – Майклу было как-то неловко: не подумает ли Павон, что он метит в герои?

Павон мрачно хохотнул:

– А от какой спальни бежишь ты?

– Спальня здесь ни при чем. – Темнота придала Майклу смелости. – Понимаете, я чувствую, что должен принести пользу…

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека классики

Море исчезающих времен
Море исчезающих времен

Все рассказы Габриэля Гарсиа Маркеса в одной книге!Полное собрание малой прозы выдающегося мастера!От ранних литературных опытов в сборнике «Глаза голубой собаки» – таких, как «Третье смирение», «Диалог с зеркалом» и «Тот, кто ворошит эти розы», – до шедевров магического реализма в сборниках «Похороны Великой Мамы», «Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и ее жестокосердной бабушке» и поэтичных историй в «Двенадцати рассказах-странниках».Маркес работал в самых разных литературных направлениях, однако именно рассказы в стиле магического реализма стали своеобразной визитной карточкой писателя. Среди них – «Море исчезающих времен», «Последнее плавание корабля-призрака», «Постоянство смерти и любовь» – истинные жемчужины творческого наследия великого прозаика.

Габриэль Гарсиа Маркес , Габриэль Гарсия Маркес

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная проза / Зарубежная классика
Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники
Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники

Трагедия одиночества на вершине власти – «Калигула».Трагедия абсолютного взаимного непонимания – «Недоразумение».Трагедия юношеского максимализма, ставшего основой для анархического террора, – «Праведники».И сложная, изысканная и эффектная трагикомедия «Осадное положение» о приходе чумы в средневековый испанский город.Две пьесы из четырех, вошедших в этот сборник, относятся к наиболее популярным драматическим произведениям Альбера Камю, буквально не сходящим с мировых сцен. Две другие, напротив, известны только преданным читателям и исследователям его творчества. Однако все они – написанные в период, когда – в его дружбе и соперничестве с Сартром – рождалась и философия, и литература французского экзистенциализма, – отмечены печатью гениальности Камю.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Альбер Камю

Драматургия / Классическая проза ХX века / Зарубежная драматургия

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза