Молодые львы

Пехотинцы вновь обменялись недоумевающими взглядами.

– Передовая, – повторил Крейн. – Вы хотите взглянуть на передовую?

– Да, солдат. – Лейтенант больше не шутил.

– Тогда вам сюда, лейтенант, – указал Крейн. – Я не ошибаюсь, ребята?

– Сюда, сюда, – поддакнули пехотинцы.

– Мимо не пройдете, лейтенант, можете не волноваться, – добавил Крейн.

Лейтенант уже понял, что над ним смеются. Он повернулся к Майклу, который не стал поддакивать Крейну.

– Ты можешь сказать нам, как туда добраться?

– Ну… – начал Майкл.

– Идите по этой тропке, лейтенант, – встрял Крейн. – Всего-то надо пройти полторы мили. Потом будет небольшой подъемчик, по лесу. Вы попадете на вершину холма, посмотрите вниз и увидите реку. Это и есть передовая, лейтенант. На другом берегу немцы.

– Он говорит правду? – спросил лейтенант Майкла.

– Да, сэр.

– Хорошо. – Лейтенант повернулся к одному из сержантов. – Луис, джип оставим здесь. Пойдем пешком. Позаботься, чтобы его не угнали.

– Слушаюсь, сэр. – Луис отошел к джипу, поднял капот, снял бегунок, выдернул какие-то провода. Лейтенант сунулся в кабину, достал пустой вещмешок, перекинул через плечо.

– Майк! – послышался голос Ноя. Он махал Майклу рукой. – Иди сюда, нам пора…

Майкл кивнул. Он уж было собрался подойти к лейтенанту и посоветовать ему катиться к чертовой матери, вернуться в свою уютную конуру, к теплой печке, но передумал. Повернулся и неторопливо догнал Ноя, который уже плелся по тропе к передовой, отстоящей от них на полторы мили.

Взвод Майкла располагался под седловиной холма, откуда открывался отличный вид на реку. Гребень холма так густо зарос подлеском, кустарниками и молодыми деревьями, что даже теперь, когда облетела вся листва, растительность надежно укрывала от снайперов, и солдаты могли передвигаться достаточно свободно, естественно, не забывая об осторожности. С гребня хорошо просматривался набухший водой, покатый, кое-где поросший кустарником склон. Заканчивался он узким лугом, тянущимся вдоль реки. Противоположный берег примерно таким же склоном поднимался к гребню другого холма, за которым устроились немцы. Над зимним ландшафтом нависла зловещая тишина. Все замерло, лишь река несла свои черные воды меж обледеневших берегов. Тут и там над поверхностью реки торчали гниющие стволы деревьев. Вода обтекала их, поднимая легкие буруны. На склонах кое-где белели островки нерастаявшего снега. По ночам иногда начиналась яростная перестрелка, но при свете дня открытая местность не позволяла высылать разведку, поэтому воюющие стороны как бы заключали негласное перемирие. Линии обороны предположительно разделяло расстояние в тысячу двести ярдов. Во всяком случае, так они были прочерчены на карте, висевшей в том далеком, сказочном, безопасном месте, которое именовалось штабом дивизии.

Взвод Майкла сидел в окопах уже две недели, и, если не считать коротких ночных перестрелок (последняя случилась тремя ночами раньше), у них не было доказательств того, что окопы на другом берегу по-прежнему заняты противником. С той же вероятностью, полагал Майкл, немцы могли собрать вещички и отступить.

Холигэн, однако, придерживался иного мнения. Холигэн чуял немцев за милю. Некоторые люди могут без труда распознать шедевр голландской школы живописи среди десятка подделок, другие, пригубив вино, скажут вам, что его родина – никому не известный виноградник неподалеку от Дижона, и даже назовут год, в котором собирался урожай, а вот Холигэн специализировался на немцах. Холигэн, с его узким, интеллигентным лицом ирландского ученого, прекрасно смотрелся бы в аудитории Дублинского университета, но сидел он в окопе и, вглядываясь сквозь кусты в противоположный гребень, упрямо повторял:

– Там где-то пулеметное гнездо. Они установили пулемет и затаились, приготовив нам маленький сюрприз.

Однако до сегодняшнего дня мнение Холигэна не имело особого значения. Взвод оставался на прежнем месте, широкая река не позволяла выслать разведку на другой берег, а от пулемета, если он и был, их надежно прикрывал холм. Если же у немцев были минометы, то и их они не пускали в дело. Но прошел слух, что ночью прибудет саперная рота и попытается навести через реку понтонный мост. Роте Майкла предстояло форсировать реку и завязать бой с немцами, укрепившимися на противоположном берегу. А потом, на следующее утро, свежая рота должна была вышибить немцев с занимаемых позиций и развить наступление… В штабе дивизии, несомненно, полагали, что это очень хороший план. А вот Холигэну, разглядывающему в бинокль черную реку и молчаливый, заросший кустарником, меченый белыми островками снега склон, план этот не внушал никакого доверия.

Холигэн по полевому телефону, привязанному к дереву, разговаривал с капитаном Грином, когда Ной, Майкл, Пфайфер и Крейн вернулись в расположение взвода.