Молох. Укус кобры

— Слушай меня внимательно. Сейчас не время для твоих истерик, ясно? Сейчас ты выходишь вон на той остановке и до квартиры добираешься на автобусе, а я уеду, чтобы решить главную нашу проблему. Когда вернусь, мы уедем. Далеко и навсегда. Просто дождись меня. Ладно? А если не вернусь в течение недели, сама знаешь, что делать. Всё. Давай, на выход.

Смотреть на Соньку было зверски больно. Понимал же, что может не выполнить своё обещание. Понимал, что она теперь под ударом. И если он не выберется, её тоже грохнут. Потому что генерал не оставляет свидетелей. Никогда.

Молох это знал, как никто. Именно он находил беглецов и затыкал им рты навсегда. Это случалось не часто, потому что смелых в генеральской свите с каждым годом становилось всё меньше. Но всё же бывало. Генерал не отпускал. Никого и никогда.

И Молоха не отпустит.

У генеральской дачи, как обычно, куча охраны. Его пропускают, предварительно осмотрев тачку вдоль и поперёк. Хреново это, оружие с собой не взять. Но Елисей знал, что так будет. И был готов. В любом случае ему не жить, если не уберёт генерала. А так время выиграет. Пока те, что над стариканом ходят, разберутся, что к чему, Молоха в стране уже не будет.

— Александр Павлович ожидает! — объявил охранник у двери и пропустил Молоха.

Ну вот и всё. Ещё несколько шагов, и он либо пропал, либо свободен.

Оценил обстановку вокруг, прикинул, сколько охранников в доме. Чтобы добраться до щитка с сигнализацией, хватит и минуты. Обезвредить охрану за пультом — ещё минута. Остальных перебьёт за три. А те, что на улице, даже понять ничего не успеют.

Охраны оказалось меньше, чем обычно. Так даже проще. Не пришлось слишком напрягаться. Но что-то нехорошо кольнуло в груди. Какая-то неясная, неопознанная тревога. Предчувствие. Чуйка. Хотя, скорее всего, это нервы. Да, однозначно, пора на покой. Куда-нибудь подальше, где пляж и пальмы. Соплюхе море покажет. Она счастливая будет. Жаль, мать не дожила. Он в детстве ещё обещал ей на море свозить. Не сдержал обещание. Не хотелось бы так же и Соньку кинуть. Она заслуживает лучшей жизни, чем мотаться по убежищам за наёмником.

— Елисей! Мой лучший боец! — генерал встретил его с распростёртыми объятиями и явно поддатый. Что ж, отойдёт тварина весело. — Рад тебя видеть, сынок. Рад, что ты сделал правильный выбор и решил взяться за работу. А её, знаешь ли, накопилось немало.

— Да, я сделал правильный выбор, — усмехнулся криво и захлопнул за собой дверь.

Генерал прищурился, окинул его настороженным взглядом.

— Выпьешь? А, хотя, да. Ты же не пьёшь во время работы. Очень верное решение, кстати. Так долго, как ты, ещё ни один киллер не бегал, — оскалился старик.

— Я не о работе пришёл поговорить, — садиться на предложенный стул не стал. Задерживаться здесь не имело смысла. Нет, он бы с удовольствием растянул удовольствие себе и агонию генералу, но время поджимало. — Я решил уйти. Насовсем. Но вначале с тобой разберусь.

— Не понял я тебя, сынок, — усмехнулся, подавшись вперёд. А Молох по глазам его, трусливо забегавшим, да по роже побледневшей, определил: понял всё генерал. Вон под столом к кнопочке своей красной потянулся. Думает, не видно со стороны.

— Обижаешь, Александр Павлович. Ты же сам меня дрессировал. Неужели думаешь, что я об этом не позаботился?

— Что? — потерянно отозвался тот и таки нажал на кнопку. И ничего. Нажал ещё раз.

— Не сработает. Я твою систему безопасности уложил. И охранников твоих тоже уложил. Они не придут тебя спасать, — наконец-то. Возмездие. Справедливо же, нет?

— Подожди, сынок! Подожди… — генерал вскинул ладони, будто пытаясь защититься. — Не торопись, парень. Ты же знаешь, я не один. Есть люди и повыше меня. Тебе всё равно не позволят соскочить.

Молох наигранно миролюбиво улыбнулся.

— Я знаю. Мне придётся уезжать из страны и прятаться всю свою жизнь. И я готов. Но перед этим должен выполнить одно обещание, которое дал себе и Киру.

— Чего? Какому ещё Киру? Ты что, мальчик, перегрелся? Вот я всегда говорил, что бабы до добра не доведут. Ты это… Уймись, парень. Не надо совершать ошибку, за которую придётся дорого заплатить, — генерал не верил. Не верил, мразь, до последнего. Думал, Молох пришёл сюда, чтобы шутки шутить. Вот что бывает, когда зажравшаяся мразь перестаёт берега видеть. Когда власти и бабла столько, что начинает чувствовать себя бессмертным.

— Кир — это тот, последний. Которого ты натравил на меня в клетке. Помнишь, сука? — и голову поднял, резанув тварь своим взглядом. Тем самым, который генерал уже видел, когда Молоха вытащили из клетки из-под тела Кира. — Я тогда поклялся, что грохну тебя. А ты не верил. Думал, щенка себе завёл, да?

Он и был щенком. Верным псом служил. Но никогда не оставлял надежды однажды добраться до глотки генерала. И вот он час икс. Вроде как полегчать должно же, нет? Но ему не легчает. И даже затравленный взгляд генерала, понимающего, что пришла его кончина, не радует. Вся жизнь насмарку из-за этого урода. Всё, что у него могло бы быть… Всё, чего он мог добиться за прошедшие годы, всего этого нет. И время вспять не повернуть.