Молох. Укус кобры

— Чего уставился? Думаешь, я просто так к генералу пришёл? Он сам на меня вышел. Рассказал, как ты брата нашего грохнул. И нам работу предложил. Но сначала, сказал, испытания надо пройти. А мы безотцовщиной были, блядь! Слышь, ты! У нас, кроме брата старшего, никого не было! А ты его грохнул, тварь! — заткнулся, злобно зубы стиснул и Молоха взглядом ненавидящим сверлит.

— А ты дальше рассказывай. Давай, — подначивает его Иван.

Молох же незаметно Соньке знак подал, чтобы назад отползла, а сам вперед на полшага продвинулся. Только бы успеть. Только бы малую выхватить. Новость про Кира немного из колеи вышибла. Но Молох и не такое дерьмо видал. Более того, участвовал в нём частенько. Сейчас только о дочке думал да о Соньке. Их бы отсюда отправить, а там… Он за них и Кира во второй раз грохнул бы. И братьев его уложит. Если, конечно, успеет.

— Я хотел сначала генерала порешить, а потом и тебя за компанию. Но потом понял, что со стариком ты и сам справишься. А убивать тебя необязательно. Зачем? Можно же помучить, — ухмыльнулся разбитой харей. — А когда эту твою марамойку увидел, я всё понял. У тебя же на лбу было написано, что ты слиться хочешь. И я ждал. Знал, что ты генерала замочишь. И в тот момент очень удачно мой кореш из ментовки рядом оказался со своей гвардией. Вот и приняли тебя. Была у меня, конечно, мысля ушатать тебя в КПЗ. Но потом я подумал… А зачееем? Зачем? Если можно лишить тебя всего и наблюдать со стороны, как ты корчишься в агонии, как корчился я, когда брат мой исчез, — а потом на младшего взглянул и глаза опустил. А тот ближе подобрался, на расстоянии вытянутой руки от Молоха остановился. Давай же. Ещё чуточку…

— Ты не всё рассказал, брат. Молох ведь не знает, что этот ушлёпок со мной сделал. Генерал ваш паршивый. Скажи-ка, Елисей, с тобой он это делал, когда ты у него в клетке сидел, а? Приходил к тебе туда? Ставили тебя раком его охранники? А он совал тебе свой вонючий хер в жопу?! — заорал обдолбыш, вскидывая руку и целясь в мелкую. Мужик, который её удерживал, вздрогнул. Ещё бы. Сенина-младшего не просто несло, его уже заносило. По ходу, бухлом дурь крепко полирнул. И теперь сам не был уверен в своих движениях. Требовать от него логики вообще не приходилось. Пацан мстить пришёл. Уж кто-кто, а Молох хорошо знал, как оно, когда убивать всех хочется. Всех подряд, хоть баб с детьми, лишь бы отпустило. Хорошо, что сам до этого не опустился. А вот Ивану, судя по всему, уже плевать. Его жизнь была закончена ещё генералом. Вот ублюдок же, а. Сколько парней загубил.

— Мне жаль, — проговорил негромко, но вполне искренне.

Иван растянул губы в едкой ухмылке и покосился на малышку. Молох сглотнул, сзади Сонька застонала. Она так и осталась на снегу сидеть. Маленькая, на малолетку похожая. Всё такая же, как тогда.

— Да ну? Неужели?

— Ты не ослышался. Мне действительно жаль. Жаль, что мы все влипли в это дерьмо. Нет, меня старый ублюдок не трахал. Я бы ему за это глотку вскрыл ещё тогда. Но он всех нас так или иначе покалечил. И никто из нас не виноват в том, что с нами сделали. Отпусти мою дочь, Ваня. Не надо рыть себе яму. Я не прощу за неё. Я вас всех положу. И даже тот факт, что Кир был вашим братом, не спасёт.

ГЛАВА 50

ГЛАВА 50

Они говорили, спорили о чём-то. А у меня в ушах белый шум. Ничего не вижу и не слышу, кроме Еськи. Моей девочки, ещё такой маленькой, такой испуганной. Руки к груди прижимаю, вою тихо. И понимаю, что это конец. Если они мою девочку тронут, я сама себе глотку вскрою. Но сначала их раздеру в клочья. Всех, до кого дотянусь.

Молоху в спину смотрю. Напряжён, будто зверь к прыжку готовится. А я так боюсь. Что, если не успеет? Если Есеньку нашу заденет?

Мужика в кепке сразу узнала. Тот самый ублюдок, что избивал меня тогда. Тот, что Молоха обвинить заставил. Тварь… Ему же и ребёнка обидеть, как раз плюнуть.

Внимание привлекает какое-то движение сбоку за деревьями. Осторожно скосив глаза, вижу невысокую тень, а потом и того, кто её отбрасывал. Оторопью по всем конечностям и липким страхом догадка, что это не собака, неизвестно как оказавшаяся в лесу.

Медленной, крадущейся походкой зверь приближается всё ближе. А я, взглянув в его глаза, цепенею. Это же он… Волчонок. Тот самый, которого мы с Молохом выходили тогда. За ним появляется ещё один, и ещё. Стая.

Огромные, осторожные, почти незаметные на белой снежной глади. Передвигаются бесшумно и слаженно. А потом Волчонок на меня взгляд бросает, и в глазах серых узнавание проскальзывает. Он точно меня узнал. А затем голову склонил и лапы вытянул, как в детстве делал, когда я с ним играла.