Молоко волчицы

— На кудыкину гору — скотину от немца спасать.

— Не, убегался я, — ответил горбящийся старик.

— Тогда молчок, что мы были. Налетели, мол, какие-то в бурках и башлыках и угнали коров, сам чудом остался, повесить, мол, хотели.

— Вы меня свяжите лучше, — попросил дед.

— Мочой подплывешь, сдохнешь, — не сразу сюда доберутся.

У Монах-скалы сотню догнали Иван и Крастерра. Люба с ненавистью посмотрела на полненькую, гордоглазую девку, а волосы точно — как у Спиридона. И разговор у них промеж себя тихий, секретный. Но вот командир заговорил, подгоняя коров чекмарем:

— Иван, ты почему не женился?

— Чего привязываешься, дядя Спиридон? — отмахнулся Иван, чувствующий силу и старшинство в родной стихии — среди коров.

— А то, что ты плохой кавалер и никудышний казак! Мы с Митькой при бабах, а ты холостякуешь рядом с такой девкой. Пойдешь за него, Краска? спросил Крастерру.

— От него портянками воняет!

— Ишь ты, курсовая! — пыхнул Иван.

— Я больше всего люблю свадьбы! — разговорилась Нюся, румяная, кареглазая, в пуховом платке. — Давайте ид поженим!

— Спиридон Васильевич, а где же сотня? — спросила Крастерра.

— Вот она, — командир показал на себя и других.

Митька молчит. Рыжую эту девку он знает — ее родители расстреляли его деда Федора Синенкина. На заразу она нужна тут? Харчи только на нее тратить! Бегала еще за братом Антоном, да он живо отвадил ее!

— Вас как зовут? — спросила Крастерра Митьку, познакомившись с бабами.

В ответ Митька загнул такое имечко, что покраснели все. Спиридон виновато посмотрел на медсестру — мол, что с него, дурака, возьмешь казак!

Чуть погодя командир отстал с Митькой, поманив его пальцем.

— Митрий, ты знаешь, в каком я чине?

— В каком?

— Полковник я.

— Это у белых.

— Теперь у красных. А ты рядовой солдат.

— Не рядовой, я был командир отделения.

— Жалую тебя сотником. А ежели матюкнешься еще при женщинах, на одну ногу наступлю, другую выдерну. Как ты, командир Красной Армии, не понимаешь дисциплины? Ты что — бандит, что ли, налетчик или фармазонщик? Ты в армии, на войне, и, будь добр, называй меня не дядей, а товарищ полковник!

— Кто это вам звание присваивал?

— Это не тебе обсуждать, молокососу. Ты порядок держи и равнение. И субординацию понимай. Даю тебе, сотник, три наряда вне очереди.

— Есть, три наряда вне очереди! — повеселел от игры в чины Митька. Иван кто будет, товарищ полковник?

— Иван? Урядником потянет, а выше не прыгнет.

— А бабы?

— Женщины, Нюся и Люба — строевые казаки, а Крастерра — лейтенант.

— Кто же старше — сотник или лейтенант?

— Чины похожие, но дадим тебе старшего лейтенанта. Будешь усерден — в капитаны выбьешься.

В ночь снег перестал. Вызвездило. Не мешкая, гнали стадо в горы, где, по словам Митьки, на альпийских лугах стояли стога довоенного укоса. Коровы, словно чуяли тревогу времени, шли ходко, а может, их подгоняли волкодавы, молчаливо кусающие их за хвосты. Шелест сотен ног по снегу. Зимние балки. Звездная тьма. Сталинградский котел заклепывался наглухо. Немцы еще стояли на Волге, но тетива отступления Советской Армии напряглась до предела — теперь она пошлет огненную стрелу дивизий до самого Берлина. Шестеро казаков не знали этого, но бросили вызов горным батальонам немцев. В пути Спиридон, как обычно, напевал:

Над берегом ветвистым
Там хижина стоит.
Живет вдова в той хижине,
Одна и ест и спит.
Однажды поздним вечером
В окошко ей стучат,
Два храбрые героя
Просились ночевать.
— Я печку не топила,
Гостей я не ждала…
— Любезная хозяюшка,
Воды бы лишь дала,
Нам ужина не надо,
Пусти нас только в дом,
Мы завтра на рассвете
Опять в поход уйдем…
Один герой военный
Оружием гремит,
Другой герой военный
Вдове и говорит:
— Любезная хозяюшка,
С чего же ты одна?
Слезами залилася,
Так горестно бледна:
— Я мужа проводила
И сына — двадцать лет
Исполнилось — ни слуху,
Ни духу от них нет.
— Признай, признай, хозяюшка,
Ты мужа своего,
Прижми, прижми к сердечушку
Сыночка твоего,
Да истопи нам баню,
Да постели нам спать
Мы завтра на рассвете
С полком уйдем опять…

СВОБОДНАЯ КОНКУРЕНЦИЯ